Книга Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана» - Елена Княжина

– От тебя много проблем. Ты сбежала в «Эншантели». Дядя не погладил меня по головке за то, что упустил шуструю девку, – ядовито цедил лорд. – Ты опозорила меня на балу. А теперь, вместо благодарности за труды, я получил лишь очередную порцию презрения от старика. «Она нужна нам не сейчас!»

– Ты пытаешься свалить на меня вину за то, что не догнал в Париже, чуть не уронил на танцах и не вовремя похитил?! – с издевкой переспросила я, и тут же прикусила язык – лицо парня совсем почернело. Нет, психов лучше не дразнить.

– Пора платить по счетам, – он жадно облизнул губы. – Теперь ты точно не сбежишь. На километры вокруг снежная пустыня. А в спальне мы только вдвоем, охранникам на второй этаж подниматься запрещено.

Он дернул атласную ткань сильнее, и разрез увеличился до совсем уж непристойной отметки. Грубым поцелуем, больше напоминающем укус, смял мои губы, все еще фиксируя подбородок. Я чуть не захлебнулась от омерзения и с силой отпихнула его от себя. Но лишь раздразнила зверя.

– Где твои манеры, дестинка? – Киван недобро рассмеялся. – Тебя не научили в «Эншантели» послушанию? Разве не должна ты быть милой, покорной куклой? Что ж, придется продолжить твое обучение… Ну-ка, поцелуй меня, упрямая девчонка.

Он крепко ухватил меня за волосы у самого затылка и медленно потянул на себя. Оказавшись в опасной близости от влажных, грубых губ, я заерзала в этом капкане и мысленно (очень надеюсь, что не вслух) заскулила.

– Целуй!

Парень чуть освободил волосы – ровно настолько, чтобы я могла преодолеть самостоятельно последние пару сантиметров до его алчущего рта. Он ждал.

Я нервно сглотнула. Стоило поцеловать, чтобы усыпить его бдительность. Притвориться покорной. Но переступить через себя не получилось – сказались своенравные папины гены, – и я, что есть мочи, пнула его коленом. До живота не дотянулась, он был слишком высокий, поэтому… Получилось куда получилось.

Раненым зверем он простонал какое-то ругательство, отпустил мои волосы… А дальше все случилось слишком быстро. Замаха я не заметила. Щеку обожгло, словно огненной плеткой. Тело перестало слушаться и бесконтрольно улетело прямо на кровать. Я даже не сразу поняла, что этот ублюдок ударил меня по лицу. Только приземлившись носом в груду подушек и почувствовав, что ткань под щекой намокла и потеплела, я в полной мере осознала произошедшее.

Сволочь. Надменная, безумная, первокровная сволочь.

На подбородок, минуту назад высвобожденный из тисков мерзких пальцев, стекала кровь. Ее было много, даже очень. Не то губа треснула, не то сосуд в носу лопнул. Скула горела, намекая, что отражение в зеркале меня вряд ли порадует.

Вся подушка окрасилась алыми пятнами. Не думаю, что Джина и Лукас захотят теперь проводить здесь брачную ночь. Хотя, кто знает? Может, златовласую стерву вид моей крови даже возбудит…

– Люблю упрямых, – откуда-то издалека, сопровождаемый странным гулом, доносился голос ублюдка. – Их так приятно ломать. Не то, что эти курицы с парижской выправкой…

В голове шумело, и мне казалось, что Киван очень далеко. Но это была лишь иллюзия. Цепкая рука схватила меня за щиколотку и дернула. Тело податливо соскользнуло ниже по кровати, оставляя на простынях кровавую дорожку.

Легко, как какую-нибудь антикварную фарфоровую куклу, парень перевернул меня к себе лицом. С упоением рассмотрел, жадно скользнув по оголившемуся бедру и задержавшись на судорожно вздымающемся лифе платья. Он наслаждался превосходством. Своим возвышением – и в пространстве, и в иерархии, – над «чернокровой» дестинкой, доставившей ему столько хлопот. Впитывал дикий ужас, вселившийся в меня, едва его пальцы сжались на щиколотке.

Мной овладел лютый страх. Не знала, что такой бывает. До зубовного скрипа. Я пропахла ужасом насквозь, и меня мутило от аромата собственной трусости.

Тошнота усилилась, когда он медленно опустил свою тушу на меня. Навалился сверху всем своим немалым весом, распластав по чужому брачному ложу.

Надо мной нависло лицо, с застывшим на нем выражением животного вожделения. Киван разве что слюной на меня не капал, торопливо елозя шершавыми пальцами по обнаженной ноге. Его физический голод можно было потрогать – такой реальный, овеществленный он был. Ублюдок нервно кусал губы и казался уязвимым. Будто он был моей жертвой, а не я – его.

Самое время позорно разрыдаться или начать умолять, чтобы он меня пощадил. Но голос давно перестал подчиняться. Как и разум. В глазах начало предательски темнеть. Может, и к лучшему. Потерять сейчас сознание – не худший способ сбежать от омерзительной действительности.

– Нет, так не пойдет, – вернул меня в реальность Киван, похлопав по щеке. – Не вздумай отключиться… Эй!

Сознание выплывало с трудом, дышать было трудно – отчасти из-за лежащего на мне гада. Тот приподнялся на локтях, позволив сделать вдох, щелкнул пальцами в воздухе… и извлек откуда-то блестящий, металлический предмет. Ни черта себе. Без жезла? Кажется, я многого не знаю о тебе, лорд Кавендиш.

– Прости за этот фарс… Я планировал использовать их как игрушку. Видел в одном фильме и сразу подумал о тебе… Не удержался, – парень помахал перед моим лицом стальными наручниками. – Но ты меня разозлила. Посидишь пока на привязи. Может, станешь покладистой.

Встав на колени и подтянув меня повыше на подушки, он защелкнул «игрушку» на запястье, а второе кольцо нацепил на дубовое изголовье. Кажется, в полку психопатов прибыло.

– Я должен уйти ненадолго, – он как ни в чем не бывало слез с меня, прикрыл смятым атласом голое бедро и встал у кровати. – Есть несколько личных дел, которые нужно уладить до того, как новобрачные сорвутся с места. А еще эти рукописи… Но я вернусь, милая. Свадебный пир продлится до утра, как принято в Братстве. Так что у нас останется много времени на воспитание твоей покорности…

Чертов маньяк! Если он надеялся, что я начну возмущаться или умолять, то зря. Я крепко сжала зубы и не выдала ни слова.

– Серьги тебе очень идут, – Киван нагнулся, ласково потрепал щеку, щелкнул ногтем по подаренному украшению, а потом плавно переместил палец на подбородок. – Идеально сочетаются с цветом крови… Не вздумай снимать.

Глава 29. Побег

Наручники. Господи, какая пошлость!

От возмущения даже боль в щеке на время утихла. Кровь тоже давно остановилась, и я наспех вытерла нос уголком помпезной простыни. Пускай Джина порадуется, мне не жалко.

В том, что Киван вернется и постарается завершить начатое – перед глазами услужливо промелькнули картинки из фильмов, украдкой подсмотренных в детстве, – сомнений не было. Но я не собиралась терпеливо дожидаться психопата-«воздыхателя». Мне не двенадцать лет, чтобы трусливо отсиживаться в шкафу.

Тем более, что подходящего шкафа (а именно, демонического) здесь не было. Как и самого профессора…

Я закрыла глаза и вспомнила невесомый поцелуй. Забавно… Две щеки несли на себе прикосновения совершенно разных людей. Правая горела от удара Кивана. Левая – от скупой, но нежной ласки Андрея.