Книга Город, который боролся - Стивен Майкл Стирлинг

— Остаться? — Радость, отразившаяся на ее лице и в голосе, подтвердили Амосу сильнее всех доводов Симеона: Чанна действительно любит его.

— Остаться… пока, — подтвердил он, нежно обводя пальцами контуры ее правильного лица. «И это я тоже могу делать, а он нет».

— Пока? — На ее лице отразился такой искренний страх, что у него стиснуло в груди.

— Я обязан вернуться на Бетель, — медленно выговорил он. — Это мой долг.

— А мой долг — остаться здесь. Я не могу бросить Симеона и Джоат, — с сожалением сказала Чанна.

Амос понимал, что она имеет в виду и это жилье, в котором ориентируется, несмотря на слепоту, и эту станцию, ставшую для нее таким же родным домом, каким был для него Бетель.

— Я тоже не могу оставить свой народ, свою планету. И от тебя я не потребую подобной жертвы, — сказал он, используя все свое обаяние, чтобы ободрить ее. Он улыбался, глядя сверху вниз на ее лицо и гладя бархатную кожу у нее на висках. Нащупав его лицо кончиками пальцев, она улыбнулась в ответ. — Но несколько раз в году мне придется возвращаться на эту станцию по делам своей родины, своего народа, — добавил он. — Это я вполне могу себе позволить, и моя совесть будет чиста. — Лукаво улыбнувшись, он пожал плечами. — Если мои соотечественники не смогут время от времени обходиться без своего пророка, значит, я плохо учил их. А возможно, настанет и тот день, когда им больше не нужен будет человек, стоящий между ними и Богом, и я смогу спокойно разводить своих лошадей и выращивать розы.

Ее лицо буквально расцвело от радости.

— А мне можно будет как-нибудь прилететь к тебе, а? — смущенно пробормотала она.

— Вместе с Джоат, — ответил Амос, продолжив гораздо более нежно и убедительно, — хотя ребенку не стоит расти одному, без братьев и сестер…

— Да, — рассмеялась она, почувствовав, как изменилась его поза: перед тем как заговорить вновь, он встал на одно колено, как того требовала традиция. Протянув руки, она заставила его подняться.

— Вообще-то по этому поводу я должен просить благословения твоего отца, — сказал Амос, вставая и привлекая ее к себе. — Но и Симеон вполне сойдет.

Она шутливо ударила его кулаком под ребра.

— Я и сама способна поговорить с ним об этом.

— Тогда мы оба будем называть Симеона отцом. Только, — помолчав, прошептал Амос ей на ухо, — у меня есть одно условие.

— Какое?

— Ты больше никогда не будешь называть меня Симеоном. — Она подняла голову и с улыбкой кивнула.

Эпилог

Дрожь била не так сильно, а выжившие выздоравливали, хотя четверть команды умерла от лихорадки, а еще больше членов экипажа сошли с ума.

Билазир т'Марид сжимал челюсти, чтобы не стучать зубами во время припадка, лежа в полутьме капитанской каюты, а «Паутина ужаса» в полном одиночестве улетала все дальше и дальше.

— Еще придет и наш день, — прошептал он.

КОНЕЦ