Книга Сумеречный Взгляд - Дин Кунц

Я знал. Я знал. Я просто знал.

Порой мое ясновидение подводит меня. Порой бывает так, что темнота нависает надо мной, опускается сверху, но я не вижу эту темноту, как бы пристально ни вглядывался.

31Смерть тех, кого мы любим

Гоблины положили на место решетку сливной трубы и ушли в девять минут третьего утра в понедельник. Я прикинул, что нам с Райей нужно залечь на дно еще на четыре часа как минимум. Иными словами, мы выберемся на поверхность из чрева горы через двадцать четыре часа после того, как вошли в нее, ведомые Хортоном Блуэттом.

Я думал, пришла ли снежная буря, стал ли мир наверху белым и чистым.

Я думал, спят ли в этот момент Хортон Блуэтт и Ворчун в своем маленьком уютном доме на Яблоневой тропе или бодрствуют, один из них или оба, и думают о нас с Райей.

Я находился в более приподнятом настроении, чем за все последние дни, и понял, что моя обычная бессонница покинула меня. Несмотря на то, что я уже насладился девятью часами крепкого сна, я то и дело снова задремывал и просыпался. Порой я засыпан совсем крепко, как будто годы бессонных ночей неожиданно настигли меня.

Я не видел снов. Я воспринимал это как доказательство того, что наша судьба изменилась к лучшему. Я был настроен оптимистически, что было нехарактерно для меня. Это было частью моей иллюзии.

Когда естественные позывы одолели меня, я отполз подальше, в глубь водосточной трубы, до ее изгиба, где и справил нужду. Вонь от мочи большей частью унесло прочь, поскольку по трубе шел слабый сквозняк, тянущийся в ту же сторону, куда текла бы вода, стремясь к концу водостока. Но хотя слабая струйка неприятного запаха все же поднялась ко мне, я не обратил на нее внимания. Я был в таком хорошем настроении, что на меня произвела бы впечатление лишь катастрофа вселенского масштаба.

Наслаждаясь дремотой и в моменты затуманенного бодрствования дотягиваясь до Райи, я окончательно не проснулся вплоть до половины восьмого утра понедельника — на полтора часа позже того срока, на который я запланировал покинуть наше убежище. После этого я еще полчаса пролежал, прислушиваясь к электростанции над головой, чтобы уловить звуки, свидетельствующие об еще одном поиске.

Ничего тревожного я не услышал.

В восемь часов я дотянулся до Райи, нашел ее руку, сжал ее, затем, извиваясь, вылез из горизонтального водостока на дно вертикальной трубы высотой в шесть футов. Там я уселся на корточки — ровно настолько, чтобы отыскать свой пистолет с глушителем и снять его с предохранителя.

Мне показалось, что Райа прошептала: «Осторожно, Слим», но гул подземной реки и грохот работающей электростанции были слишком громкими, чтобы с уверенностью понять, что она говорит. Может быть, я услышал проскользнувшую в ее мозгу мысль — «Осторожно, Слим». Мы уже через столько прошли вместе до этого, становясь ближе друг другу с каждой пережитой опасностью и приключением, что чтение мыслей — больше интуиция, нежели телепатия — ничуть бы меня не удивило.

Я встал, прижался лицом к нижней части стальной решетки и искоса поглядел сквозь стальные прутья. Я мог видеть лишь узко очерченный участок пространства. Если бы скорчившиеся гоблины кольцом окружали решетку, находясь всего в футе от нее, я бы не сумел рассмотреть их. Но я ощущал, что путь свободен. Доверившись своему чутью, я сунул пистолет в глубокий карман лыжной куртки и обеими руками поднял решетку, отодвигая ее в сторону с куда меньшим шумом, чем когда закрывал пятнадцать часов назад.

Вцепившись в края сточного отверстия, я подтянулся и выкатился на пол электростанции. Я находился в затененном месте между огромными машинами. Гоблинов было не видно.

Райа передала мне наше снаряжение. Я помог ей выбраться из трубы.

Мы крепко обнялись, затем быстро надели на спины рюкзаки и подхватили дробовик и винтовку. На голову мы опять надели каски. Поскольку нам, видимо, не могло больше пригодиться ничего из содержимого холщового мешка, кроме свечей, спичек и термоса с соком (это мы захватили), я опустил его обратно в трубу, прежде чем положить на место решетку.

У нас еще оставалось тридцать два килограмма пластиковой взрывчатки, и, судя по всему, мы вряд ли нашли бы лучшее место для ее применения, чем это, в самом сердце сооружения. Перебежками, от тени к тени, не оставив пока игру в крыс, мы пересекли почти половину гигантской комнаты, успешно уклоняясь от встречи с немногими рабочими электростанции. По пути мы быстро прикрепляли заряды пластиковой взрывчатки. Злобные и опасные крысы — вот какими мы были. Твари, способные прогрызть насквозь обшивку судна и смыться с посудины, идущей ко дну. Единственная разница была в том, что ни одна крыса никогда не будет способна испытать такое сильное удовольствие от своих разрушительных действий, какое испытывали мы. Мы обнаружили двери для техобслуживания в нижней части чугунных оснований двухэтажных генераторов и, проникнув туда, оставили и здесь маленькие гостинцы смерти. Несколько зарядов мы прикрепили на дно электрокаров, которыми пользовались рабочие электростанции, а еще несколько — на всякие механизмы, попадавшиеся на пути.

Мы заводили счетчик времени на каждом детонаторе, прежде чем воткнуть его во взрывчатку. Первый мы поставили на час, второй на пятьдесят восемь минут, третий — на пятьдесят шесть минут, поскольку у нас уходило время на то, чтобы найти место, куда припрятать очередной заряд. Мы пытались добиться того, чтобы первый взрыв прогремел одновременно — или хотя бы с небольшим разрывом по времени — с остальными.

За двадцать пять минут мы пристроили двадцать восемь килограммов зарядов и оставили детонаторы тикать в них. Затем с оставшимися четырьмя килограммами взрывчатки мы забрались в вытяжную вентиляционную трубу, из которой выскользнули наружу накануне вечером. Мы захлопнули за спиной решетку на шарнирах и с помощью карманных фонариков последовали тем же путем, каким добрались до электростанции.

У нас оставалось всего тридцать пять минут, чтобы добраться до пятого этажа, отыскать те четыре заряда, что мы установили накануне, поставить в них детонаторы, спуститься на лифте на уровень, на который вошли в самом начале, установить детонаторы на зарядах, оставленных нами на этом незавершенном этаже, и бежать, следуя белым стрелам, которые нарисовали на стенах старых шахт, — бежать, пока не уйдем на безопасное расстояние от самых сильных обвалов, вызванных по цепной реакции взрывами в убежище гоблинов. Нам надо было двигаться бесшумно и осторожно — и быстро. Все должно было произойти вскоре, но я надеялся, что мы успеем.

Путь через вентиляционные трубы оказался более легким и быстрым, чем когда мы двигались в противоположном направлении. Теперь система была нам знакома, и мы знали, куда направляемся. Через шесть минут мы добрались до пятого этажа. Еще через четыре минуты мы достигли вентиляционной решетки в комнате, где хранилось множество оборудования для химического земледелия и где мы допрашивали — и убили — гоблина, звавшегося человеческим именем Том Таркенсон.

Комната была темна и пустынна.