Книга Солдат императора - Клим Жуков

– Вот так, приятель. Так я и жил. – Закончил он свое повествование, несильно хлопнув ладонью об планширь. – Теперь плыву к чёрту на рога.

– Не один ты, много таких бедолаг. Тысяч под тридцать! – подбодрил я, точнее попытался ободрить. Парень здорово углубился в прожитое, и вытащить его оттуда было не так легко. Он очень внимательно поглядел на меня, прекратил теребить усы и взялся за мочку уха. Нервничал, видать. Какой-то у него вопрос рвался с языка, но он молчал. Я вежливо выдержал паузу, вроде как, поощряя к дальнейшей откровенности, но не дождался.

– Пойдем спать, – только и сказал Франциско. И мы ушли.

Что именно вертелось на кончике высокородного языка, я узнал немного позже.

– Докладывай, сколько убитых, сколько раненных, – угрюмо пробурчал Конрад после памятной стычки с легкой конницей врага на марше. Оберст был зол, взъерошен и хмур. На лице читался хронический недосып и страстное желание кого-нибудь порешить, или, на худой конец, что-нибудь сломать.

– Герр оберст… – начал я, но был прерван.

– Кончай, Гульди. Говори по делу.

– Люди в строю. Полный порядок. Двоих зацепило стрелами, но их даже раненными не назвать. Царапины.

– Точно?

– Точно так.

– Хорошо. В кабаньем фанляйне трое убитых. Дольше всех в строй ползли. От я ему очко-то разверну… – и Бемельберг умчался, весь такой грозный, на поиски эрихова очка.

Мы расположились на ночлег. Караулы были выставлены в соответствии. Только что вернулись кавалеристы, что преследовали отступавшую турецкую конницу. Говорили, что взяли двух пленных, которых теперь допрашивали.

Нас атаковал немаленький отряд тысяч в пять-шесть. Никаких целей, кроме разведки боем, они не имели. Изрядно отхватив по мозгам, конница ретировалась, а обнаружив преследование, в полном порядке скрылась в направлении пустыни, где наши командиры по здравом размышлении догонять их не решились. И правильно.

По южному стремительно смеркалось. Только что солнышко светило изо всей мочушки, как вдруг вознамерилось отвесно ухнуть за горизонт и ухнуло.

В сгущавшейся темноте, разрываемой частым светом сторожевых костров и фонарей, я выстроил роту. Никаких особых заданий мы не имели, но просто завалиться спать я позволить не мог.

– Слушай мою команду! Даю пол часа на чистку снаряжения. Потом капралы проверят и доложат мне. Я лично все проверю. Если обнаружу непорядок, счастливчики получат по внеочередному караулу. Ясно? Исполнять!

– А пожрать?! – Донеслось из строя. Я резко повернулся на голос, но с того направления долетел смачный звук фельдфебельской зуботычины. Кто-то упал.

– Я вам дам «пожрать», сволочи! За сегодняшнее выступление я вас сгною всех! Песок жрать будете! Вместе будем! Что думаете себе, а?! По вашей милости, наш фанляйн строился дольше всех! И это перед лицом неприятеля! Да я вас задрочу!

И все такое в том же духе. Бегал вдоль стоя, приседал, вращал глазами, тряс кулаками и головой, хлопал по ляжкам, пугал, короче говоря. Обычное дело.

Повезло еще, что погоды теплые. Правда, ветерок с моря исправно приносил ржавчину, да и марш в доспехах означал едкий пот в количестве трудно представимом. И опять таки ржавчину. Ненавижу ржавые доспехи. Сегодня боец не почистит кирасу, а завтра уснет на карауле и нас всех перережут. А может не всех. Но сам факт требуется пресечь заранее. В корне. Вот я и пресекал.

Подвалил Кабан. Обличие его выражало страдание. Добрался до тушки разъяренный Конрад, судя по всему. Этот может.

– Здорово, Кабан.

– Здорово, студент.

– Бемельберг?

– Он.

– Слышал, его сам император вызывал к себе.

– Ага. Выражал благодарность. За умелые действия пехоты на поле боя.

– Во как! А нам, как обычно, досталось, и не подумайте, что это были пироги.

– Как водится. Нам не привыкать. Хорошо, что жалование выплачивают исправно. Пока. – Эрих опустил свои телеса возле костерка, поправил опостылевшую перевязь с мечом и кинжалом и взялся философствовать, а так же строить прогнозы. – Знаем, как бывает. Нам тут бежать некуда, это ведь не Италия. Туркам, да и местным черномордым все равно, ушли мы из войска, или нет, платили нам, или нет. Поймают и прирежут за милую душу, и это в лучшем случае. Мыслю, что в связи с этим на жаловании можно здорово сэкономить. Все равно драться будем как черти. И чего я сюда поперся? Сидел бы себе… С другой стороны, кто если не я?

– Хы-хы-хы, – я тихо заржал, – можно подумать, что кроме тебя дурных мало! Я ведь тоже поперся. И не только я.

– Не говори. Зато какой смотр под Барселоной закатил Император! М-м-м-м! – Кабан восторженно замычал. По всему видно было, что он вполне искренен и по-настоящему наслаждается. – За такое зрелище и жизни не жалко!

Я поддакивал, а Кабан ударился в воспоминания.

Все-таки, воображение моего боевого друга оставляло желать. Но понять его можно было. Что он видел? Презрение бюргеров, глухую беспросветную жизнь, которая расцвечивалась только на войне. Какое-никакое разнообразие. И заработок, который потом можно с наслаждением просаживать до следующего похода. И так большинство ландскнехтов, своеобразно воплощавших настоятельный совет Христа жить сегодняшним днем, как птицы небесные и цветы полевые. Кабану еще повезло, что он так долго протянул, сохранив здоровье. Три-четыре года в ландскнехтах – почти гарантированная могилка или недолгая нищета калеки. И обратно – могилка.

Смотр, в самом деле, был чудо как хорош.

Под знамена собралась блистательная армия, призванная императором и традиционной крестоносной завлекашечкой, насчет полного прощения грехов.

14 мая на поле Ля Лагуна император восседал на прекрасном жеребце, латы которого были обтянуты красно-золотой парчой, в тон фальтроку самого Карла. Рядом стояли сто отборных трабантов в бело-желтых шелковых вамсах и чулках, все в алых беретах. Вокруг надрывались трубачи с подвязанными к их голосистым инструментам орлёными прапорами. И вилась подле сверкающая река рыцарской конницы.

Кого там только не было! Из Германии, Испании, Португалии, Неаполя, даже из Франции прибыли лучшие кавалеры! Колонны возглавляли верховный главнокомандующий маркиз дель Васто, герцог Альба, Андреа Дориа, Антонио Сальданья, сменивший временно каравеллу на арабского скакуна, другой прославленный моряк – кастильский флотоводец Альваро де Базан. Среди могучих бородатых воинов забавно смотрелся маленький португальский инфант Луис, брат императрицы и герцога Альба.

Пехота, пехота, бесконечные ленты пехоты. Где-то в середине стоял я со своей ротой, вычищенной по такому случаю до блеска котовых яиц. Э-э-э-х… сиротливо только было без штандарта Фрундсберга – черно белое поле с перекрещенными красными мечами…

Знамена, пики, алебарды, копья, мечи… даже более образованный человек, чем мой дорогой Эрих-Кабан, не мог не поддаться очарованию величественных военных приготовлений. Незабываемый для любого нормального мужчины театр.