Книга Сирия и Палестина под турецким правительством - Константин Базили

20 тыс. ружей было таким образом отобрано у ливанских племен в продолжение октября и ноября. Без сомнения, много еще оружия — еще столько же, может быть, — укрылось от искательств; но не менее того мера эта была спасительна и по впечатлению, произведенному на народные умы во всей Сирии, и потому что на будущее время право носить оружие подлежало некоторым полицейским ограничениям.

Бейтэддинские гости Шекиб-эфенди были освобождены и вслед за ним, исполненные признательности к нему за его ласки и правосудие, перешли в Бейрут, где было тотчас приступлено к решению многих вопросов относительно внутреннего управления Ливана. Счастливый эффект успеха в отобрании оружия изгладил все те препоны, которые дотоле казались непреоборимыми в практическом введении системы 1842 г. Давно уже вопияли на каймакама друзов эмира Ахмеда Арслана за его крутой нрав, скупость и грубое обхождение. Он был сменен Шекиб-эфенди, а на его место поставлен родной его брат эмир Эмин, человек с тонким умом и мягким нравом.

Представители христианского народонаселения в округах, подведомых шейхам-друзам, были избраны по общему согласию обеих сторон, утверждены их права и постановлены их отношения к народу, к шейхам и к каймакамам. Определены все расходы по внутреннему управлению Ливана, не выходя из пределов постановленной Портой суммы 3500 мешков налога, из которого только 1200 мешков поступало в казну. Постановлено правило о равномерной раскладке налога, без всяких личных, или семейных, или поместных льгот. Разграничены округа обоих каймакамов. Наконец, Шекиб-эфенди довершил преобразование учреждением при каждом из каймакамов совета, в котором все исповедания ливанские имеют своих представителей и который облечен судебной властью, раскладкой налога и контролем его сбора. Постановлением этим обуздано, с одной стороны, феодальное самоуправство, а с другой — уравнены права всех исповеданий и племен, над которыми искони тяготело первенство двух владычествующих племен друзов и маронитов.

Но самое важное из новых постановлений, то именно, на котором основан весь их состав, было отстранение пашей от внутренних дел горских племен. Только в случае споров между двумя каймакамами и в случае нарушения ими предписанного порядка предоставлено наместнику Порты право разбирать спорное дело или жалобу, но не по своему произволу и не по указаниям Порты, а только в смысле приложения местного права.

Заметим, что учреждения эти по принятому в них участию союзных держав не могут быть нарушены без их согласия и содействия. От сего проистекает право оппозиции со стороны держав в случае произвольных толкований местных льгот и, следственно, обязанность постоянного надзора и вступничества. Эта гарантия вводит льготы ливанские в область международного европейского права. Она не выражена, впрочем, ни в одном официальном акте, потому без сомнения, что она несовместна с недавним обеспечением целости и независимости Османской империи.

Предоставим времени указать практические выгоды и невыгоды гарантии пяти держав по делу, подверженному всяческим случайностям: то вспышкам новых междоусобий и новых восстаний народа противу феодального дворянства, то проискам Порты и капризам и корыстолюбию пашей. Кто поручится в постоянном или в продолжительном единомыслии держав? В случае их разногласия Порта может отвечать на требования каждой из них, что в деле международном всего прежде поручители и советники должны быть согласны между собой. По крайней мере вопрос о праве получил решение благоприятное для развития самобытности племен, неспособных за нее бороться противу нынешних средств османского правительства, которое затмило старинные бесчинства и насилие коварством систематическим. В этом отношении ливанское дело имеет политическое значение несравненно более важное и более благородное, чем вопрос о Египте, решенный пятью годами прежде. В Египте великие державы обеспечили права одного семейства, а на Ливане — права народные, по примеру России, которая гораздо прежде обеспечила права народа трех Дунайских княжеств, не права владетельных семейств. Как бы то ни было, и в Египте, и на Ливане, как и на Дунае, державные права султанов подчинились формальным ограничениям ко благу человечества.

Весной 1846 г. все сословия с признательностью и благословениями провожали Шекиба, когда он садился на пароход для обратного пути в Константинополь. По религиозному обряду мусульман бараны были принесены в жертву на бейрутской пристани, и толпа по собственному движению молилась, желая ему счастливого пути. Чувства эти были нелицемерны. Все знали, что Шекиб-эфенди уже впал в немилость и лишился портфеля. Но сирийские племена ценили его заслуги.

Счастливое заключение ливанского дела возымело самое благое влияние на весь край. Набулусские междоусобия были прекращены одним появлением того самого Мехмет-паши Кюпрузли, который из Акки был переведен в Иерусалим и который во время управления Аккским санджаком не мог управиться со своими башибузуками, потому что в ту пору под влиянием ливанской неурядицы правительственная власть не внушала никакого страха. В присутствии враждебных партий, Абд эль-Хади и Токанов, Мехмет-паша с двумя батальонами стал ломать феодальный замок Арраб, который со времен Джаззара служил гнездом бунта. Город Халиль-Рахман (ветхозаветный Ефрон, или Хеврон), равно чтимый иудеями, христианами и мухаммеданами по хранящимся в нем гробницам древних патриархов, со времени отступления египтян был во власти шейхов Амр, которые безнаказанно бушевали в Южной Палестине, взимали подати с народа и вели связи с племенами Великой пустыни. Мехмет-паша взял приступом Халиль-Рахман, наказал бунтовщиков и восстановлением султанской власти на этом рубеже Великой пустыни обезопасил Палестину от хищных бедуинов. Вскоре затем знаменитые Абу Гоши, эти неугомонные стражи палестинских ущелий, были схвачены и сосланы в заточение. Повсюду правительство стало с успехом взыскивать накопившиеся в течение шести лет казенные недоимки.

Таково было непосредственное влияние успеха ливанского дела. Но Порта была озлоблена на своего комиссара и против его воли назначила его послом в Вену, чтобы лишить его всякого участия в дальнейшем ходе постановленного им порядка по согласию и по совещанию с агентами великих держав. По мнению Порты, он уронил достоинство османского правительства и пожертвовал государственным интересом в угоду держав, участвовавших в решении дела. В особенности тем была недовольна Порта, что ее комиссар подвергнул обсуждению генеральных консулов в Бейруте составленный им проект, будучи совершенно убежден, что в случае противодействия со стороны иностранных агентов горские племена, привыкшие питать более доверия к агентам союзных держав, чем к пашам и к комиссарам турецким, стали бы неминуемо противодействовать со своей стороны. Порта была весьма расположена сделать в проекте значительные изменения в смысле вящего вмешательства пашей во внутренние дела Ливана. Но проект Шекиба был в полном его составе одобрен консульствами в Бейруте и посольствами в Константинополе, а Порта поневоле долженствовала в свою очередь одобрить.

Все-таки не теряла еще она надежды перепутать опять дело и подорвать обычными происками льготы, дарованные горским племенам. С этой целью назначила она султанским наместником в Бейруте Кямиль-пашу, личного врага Шекиба[286], с поручением наблюдать за ходом нового управления и нового порядка вещей на Ливане. По назначении своем Кямиль не замедлил выказать свои расположения. По примеру своих предшественников он искал повода к вмешательству в дела Ливана и под предлогом недоразумений в постановленном порядке или затруднений, встречаемых в практическом его приложении, он стал доказывать необходимость пояснений и изменений. Но агенты великих держав строго следили за неприкосновенностью льгот ливанских, и их жалобы заставили Порту сменить Кямиля.