Книга Королевская кровь. Темное наследие - Ирина Котова

– Ты ошибаешься, – проговорил он глухо. – Я вижу их ауру. Я их отец.

Она покачала головой, и король отпустил супругу, отошел на несколько шагов и сел на кровать, глядя перед собой. Ее величество тоже шагнула вперед, опустилась перед мужем на колени, взяла его руки в свои. На плече ее наливались красным пятна от его пальцев.

– Технически, – прошептала она, – они твои двоюродные братья по отцу. Но мы же все близкие родственники, Луциус. Во мне больше половины крови Инландеров, а то и больше. Мы все похожи… наши ауры почти совпадают… Я думаю, что даже анализ крови не даст тебе однозначного ответа…

– Дядя Людвиг? – в голосе ее супруга прозвучало столько усталого изумления, что жалость на какие-то мгновения смыла и горечь, и торжество, царившие в душе королевы.

– Он был добр ко мне, – лихорадочно зашептала она, – он любил меня. И не настолько уж был старше. Утешал, когда ты уходил в загулы. Осушал мои слезы. Он стал для меня настоящим мужем, Лици. И он был так похож на тебя… так похож, только любил меня, любил! Он грел мою постель, пока ты тратил себя на шлюх и страдал по этой Кембритч. И он стал отцом наших детей. Ты не веришь, – она заглянула в его глаза, – не веришь, вижу… думаешь, так мщу тебе? Посмотри, я разрешаю… посмотри… я так устала это нести в себе, так устала, думая, что ты знаешь и молчишь…

Луциус прикоснулся к ее влажному виску.

– Я не хочу унижать тебя этим, Лена.

– Тогда я сама расскажу, – ответила она тихо. – Он больше двадцати лет был моим тайным любовником, Луциус. Мы хорошо скрывались, очень хорошо. Хотя мне кажется, твой отец знал… Но потом Леннард не прошел малую коронацию… потом умер твой отец… и Людвиг задумался, что будет, если корона после твоей смерти при живых наследниках выберет кого-то из близких родственников… сына твоей сестры, например… или кого-то еще из первых номеров списка наследования…

– Восстание тринадцать лет назад – ваших рук дело? – тяжело поинтересовался король.

– Его, Луциус, его, – шептала королева и гладила пальцы мужа, колени. – Я была против, хотела рассказать тебе… но он сказал… сказал, что будет скандал, что пойдет разрыв между Инляндией и Блакорией и что нужно не дать покрыть позором сыновей. Они же ни в чем не виноваты. Он заплатил, организовал все – задача была отвлечь внимание от столицы и в мутной воде убрать всех, кто близок к трону, списав это на бунтовщиков. И получилось, хорошо получилось, но мятеж слишком быстро подавили… А через полгода после этого Людвиг просто сгорел, будто проклял его кто или сверху разгневался, помнишь? Никто не мог помочь… После этого я решила, что нужно завершить начатое, Луциус. Нужно расчистить очередь – силы нашей с Людвигом крови должно было хватить, чтобы обеспечить сыновьям место в первой двадцатке, но мы не могли рисковать… Фридо с самого начала был моим доверенным лицом. Он на крови клялся Гюнтеру защищать и охранять меня. Я привязала его к себе… он любит меня, Луциус… все меня любят, кроме тебя. И его брата тоже использовали… я внушала… я ставила ментальные блоки. Фридо помог… нашел мага… я хотела, чтобы никто не узнал, никто не связал… не могли это узнать!

– Нашелся один, – пробормотал его величество тяжело. – Нашелся один умник. Лена. Как, как Розенфорд не раскопал?

Королева Магдалена выразительно глянула на него, и король вздохнул, потряс головой.

– Ну конечно. И тут внушение. Почему, почему ты не рассказала мне? Я бы решил эту проблему. Ради страны решил бы.

– А как? – спросила она жестко. – Так же, как и я, да, Лици?

Он коротко взглянул на нее и покачал головой.

– Моей сестре было всего тридцать, Лена. Мой племянник только начал осмысленно говорить. Я бы все простил тебе, но их не могу. Мы бы нашли выход. В конце концов, смирились бы со сменой линии. Объяснили бы волей Белого Инлия. Но убивать… убивать родных, Магдалена? Я не святой, повторю, и за моими плечами немало осужденных и ликвидированных, и мне трудно тебя судить… но Анна… и Лордейл…

– Что теперь со мной будет? – спросила она едва слышно.

– Что? – повторил его величество с горькой усмешкой. – Ничего, Лена. Я слишком дорожу отношениями с Гюнтером, и слишком свежа еще память о стычках на границе. Я заплатил за брак с тобой и стабильность между нашими странами огромную цену. Поэтому, несмотря на то что я не могу тебя больше видеть, мы будем жить как жили, Лена. Исполнять свои роли. За тобой будут следить, тебя ограничат в контактах, но ты останешься моей королевой. Политика, – он потер глаз, – чертова политика всегда пожирала меня с головой. И дети… я все еще считаю их своими детьми. Ты не думала, что все сотворенное тобой – зря? Что мы сами стали проклятьем семьи? Линия все равно сменится, Магдалена. Ни у Леннарда, ни у Лоуренса нет детей. Хотя и они здоровы, и их супруги тоже – и я точно знаю, что старший регулярно и часто навещает жену все эти пятнадцать лет… хотя бы они счастливы… И младший тоже старается, хоть и не с тем рвением, – но нет. Тогда зачем все это, Лена?

– Я не могла допустить, чтобы они отвечали за мои грехи, Луциус.

– Да, – он снова потер глаз – тот начал слезиться. – Да. Наши дети отвечают за наши грехи. Все так, Лена.

Он встал – королева осталась стоять перед ним на коленях.

– Жду тебя на обеде, – проговорил его величество и удалился, не оглянувшись.

Королева Магдалена постояла, опустив голову на кровать, еще хранившую тепло мужа. То ли молясь, то ли прощаясь.

Встала, открыла ящик стола, нашла аптечку. И приняла медленно убивающий яд – давно, очень давно он хранился у нее, еще с первого года их супружества с Луциусом. Когда она хотела убить ту, которая отняла у нее счастье.

Яд действовал безболезненно и останавливал сердце. Королева посетила обед – два чужих человека, сидящих напротив в давящем зале и напоказ, для слуг, обсуждающих ее сегодняшнюю поездку. Позвонила брату, послушно смеялась над его вечными шутками и клялась поскорее приехать навестить племянников. Позвонила детям и долго общалась с одним и другим, вспоминая, какими маленькими они были, когда появились на свет: Лени шел очень трудно, орал на весь дворец и замолчал, только когда она дала ему грудь, а Лори сопел тихо и смотрел на нее чернющими глазами – и улыбался нежной и бессмысленной младенческой улыбкой. Каждого она кормила почти до трех лет – не могла отказаться от зависимости, от того самого ощущения медитативной близости и счастья, известного каждой кормящей матери.

Вечная ее любовь, дети, ради которых она готова была бы и весь мир погубить, если бы это было необходимо. Маленькие, доверчивые, любящие ее беззаветно и искренне, даже когда стали взрослыми мужиками с рыжей щетиной и грубыми голосами.

За ужином супруг хмуро поглядывал на королеву – и она молилась, чтобы не заподозрил ничего, чтобы не решил ее прочитать, дал уйти с достоинством.

Ее величество королева Магдалена Инландер, урожденная Блакори, дочь Белого Целителя, умерла во сне в возрасте пятидесяти двух лет от внезапной остановки сердца. Нашли ее одетой в лучший пеньюар, причесанной, с обручальным и венчальным браслетами на правой руке. На спокойном лице почившей дочери Воздуха все еще блестели слезы.