Книга Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Торп передал сообщение, и через несколько секунд на экране появилось изображение в меньшем масштабе. Были хорошо видны подробности местности вокруг, в том числе часть территории порта. В ту же секунду офицер, глаза которого были прикованы к экрану, воскликнул:

— О боже! Только не это!

Глава 65

Алим открыл пассажирскую дверь и спрыгнул на обочину дороги. Он молча сделал знак Никитину следовать за ним.

Улица находилась в спокойном жилом районе, который когда-то представлял собой остров. Этот район и сейчас назывался Норт-Айленд, но узкую полоску воды, что когда-то отделяла этот остров от города Коронадо, засыпали военные, когда перед Второй мировой войной было принято решение создать здесь базу ВМС.

Улица имела по одной полосе движения в каждую сторону. Машин почти не было, так как она прямо примыкала к воротам военно-морской базы. По обе стороны улицы стояли богатые дома. На восточной стороне, где был припаркован грузовик, они напоминали поместья: фасад каждого дома смотрел на бухту Сан-Диего, кое-где перед домом у частных причалов стояли большие катера. На тротуарах было почти пусто, можно было встретить лишь редких местных жителей, решивших выйти выгулять собаку. Деловая часть города и магазины располагались в трех милях к югу отсюда, вдоль бульвара Оранж, у отеля «Коронадо».

Все движение автотранспорта было сейчас сосредоточено в нескольких кварталах западнее, у главных ворот базы, где вставал на причал авианосец «Рональд Рейган». Эта местность оставалась практически пустынной.

На Афунди был белый комбинезон с молнией впереди, одежда, которую обычно носили маляры или грузчики мебели. В брюках комбинезона было два больших кармана, которые сообщались с карманами его широких брюк, надетых под комбинезон. В правом кармане у Алима лежал пистолет «вальтер», ствол которого он направил на Никитина, когда русский спрыгнул с машины.

Алим что-то сказал переводчику, который приказал Якову пойти и встать за грузовиком сзади. Русский немедленно выполнил это требование, оставив Алима и переводчика продолжать разговор между собой.

Обойдя машину и встав у кузова, Яков внимательно посмотрел на засов, закрывающий заднюю подъемную дверь. Он оглянулся и убедился в том, что Алим целиком поглощен разговором с переводчиком. Никитин понял, что другого шанса у него не будет. Нужно было решаться: теперь или никогда. Он осторожно отступил от обочины к двери в машину, тихонько открыл засов, также беззвучно приподнял дверь настолько, чтобы разглядеть, что происходило внутри кузова.

Прежде чем его глаза привыкли к темноте, Герман приставил к его горлу лезвие своего перочинного ножа. Я зажал рукой рот Мариселы, чтобы не дать ей крикнуть или что-то сказать. Потом я повернул ее голову к себе и поднес указательный палец к своему рту.

Она кивнула, и я отпустил, ее.

Молча она подползла к отцу, пока не оказалась перед его лицом, и что-то тихо прошептала ему на ухо по-испански. Она отвела руку Германа с ножом от горла отца, потом повернулась и сделала мне знак, чтобы я следовал за ней, потом подала такой же знак Герману. Я быстро пополз вперед.

К тому времени Марисела соскользнула через отверстие в двери шириной примерно два фута. Герман придержал дверь, пока Никитин помогал дочери вылезти из кузова. Подхватив, он увлек ее под машину. Потом из кузова вылез я и, наконец, Герман, которому досталась роль замыкающего.

Через секунду, так и не вымолвив ни слова, мы втроем лежали на животах на асфальте под машиной. По дюйму мы медленно ползли вперед, чтобы никто, остановившись около двери в кузов за грузовиком, не мог увидеть наших ног.

Я чувствовал жар, исходивший от проходивших по трубам к глушителю выхлопных газов, слышал шумы, которые издавали остывающие металлические части двигателя.

Герман лежал под грузовиком со стороны водителя, я — справа, а Марисела находилась между нами. Все мы вжались в уличный асфальт. Мне была видна обувь какого-то человека, стоявшего на тротуаре со стороны пассажирской двери. Его левая нога была так близко от меня, что, постаравшись, я мог бы потрогать ее своей правой рукой, не прекращая дюйм за дюймом двигаться ползком в сторону кабины.

Неожиданно я почувствовал, как кто-то коснулся моей левой руки. Я поднял голову и повернулся к Мариселе, которая тоже смотрела на меня в упор. Она шевелила губами, пытаясь что-то мне сказать, но я не мог разобрать слов. Потом она указала рукой на кузов грузовика. Я тоже посмотрел на днище, но ничего особенного там не заметил. Потом ее губы шепнули «мой отец». Это я понял. Потом она схватила меня за руку и прошептала мне слово «бомба» и снова указала рукой туда, на днище машины. Значит, отец предупредил ее, что бомба находилась внутри машины. Деревянный ящик!

Яков осторожно опустил дверь кузова и уже собирался закрыть его, когда вдруг услышал скрежещущий голос Алима, доносившийся со стороны борта машины.

Афунди вдруг понял, что Яков исчез. Через мгновение водительская дверь тоже открылась, и оба боевика окружили русского, подойдя с противоположных сторон от машины.

Переводчик вертел в руках закрытый навесной замок. Покачивая головой и улыбаясь, он уставился на русского.

Афунди с пистолетом в руке прищуренными глазами тоже смотрел на Якова. Потом его взгляд вдруг переместился на открытый засов двери в кузов. Он оттолкнул Якова в сторону и распахнул дверь. Направив пистолет внутрь, осмотрел кузов и большой ящик. Потом его взгляд сфокусировался на пространстве рядом с деревянным ящиком, прямо за кабиной машины.

Алим уже собирался забраться в кузов, как вдруг его пальцы нащупали что-то, лежавшее рядом с металлическими направляющими двери внизу. Он ощупал углубление перед рельсами направляющих и нашел там маленькую коробочку сотового телефона. Секунду он смотрел на нее, потом повернулся к Якову.

— Он хочет знать, откуда это взялось, — спросил переводчик.

Никитин посмотрел на Алима, потом снова взглянул на телефон у того в руке.

— Скажи ему, что это мое. У меня их два, — сказал он.

Потом Никитин потрогал рукой передний карман брюк, будто собираясь показать, где у него хранится второй телефон.

Через секунду переводчик уже обыскивал его карманы. Алим вспыхнул и изо всех сил ударил русского по лицу тыльной стороной руки, в которой был зажат пистолет. Краем короткого ствола «вальтер» распорол на щеке Якова, под глазом, глубокую рану примерно около дюйма длиной. От удара русский упал на землю.

Прежде чем переводчик наклонился, чтобы поднять его, Никитин сам вскочил на ноги. Двое боевиков удивились быстроте его реакции. Обливаясь кровью, русский выкрикивал в сторону Алима ругательства на своем языке.

Алим швырнул оба телефона на асфальт и, растоптав, превратил их в груду осколков пластика и металла. Потом сказал что-то на фарси.

— Он хочет знать, кому ты звонил, — перевел его спутник.