Книга Миссия - Уилбур Смит

Таита заглянул ей в глаза и увидел откровенный голод хищницы, которого мгновением раньше не было. Он знал, что Эос держит в руке не его член, а его душу целиком и именно ее жаждет получить. Но вот Эос взяла Таиту обеими руками, заставила его встать и отвела к лежанке. Наклонилась перед ним, распустила шнурки сандалий и разулась. Подняла голову, взяла его член в губы и принялась жадно сосать. Потом через голову сняла с Таиты одеяние и вновь толкнула мага на лежанку. Одной ногой переступила через него, словно садясь верхом, и опустилась, направляя его член в свои тайные глубины.

Таита застонал: наслаждение стало таким острым, что перешло в боль. Эос неподвижно застыла над ним. В глубине ее тела напрягались и сокращались мышцы, она неумолимо сжимала Таиту, как удав свою жертву. Слилась с ним в неразрывное целое. Смотрела ему в глаза с торжествующим блеском, как смотрит воин, собираясь нанести смертельный удар.

– Ты мой. – Голос ее напоминал шипение змеи. – Все твое теперь мое.

Больше никакого притворства – она явила свою подлинную сущность.

Таита почувствовал ее плотское вторжение. Словно орда варваров осадила крепость его души и билась в ее стены. Он собрал все силы, чтобы оказать сопротивление, закрыть ворота, не дать ей пройти, отбросить от бреши. Во взгляде Эос зажегся ужас: она поняла, что он заманил ее в ловушку. На лице ведьмы появилось свирепое, убийственное выражение, и она снова бросилась в атаку.

Битва началась, и сперва их силы были равны. Таита сдвинулся в сторону, и, когда Эос переменила положение, чтобы противостоять его движениям, сбросил ее с лежанки. Сцепившись, они упали на малахитовый пол, но здесь Эос оказалась внизу и выдержала силу его удара. На миг мышцы в глубине ее тела расслабились от сотрясения. Таита воспользовался этим, чтобы проникнуть еще глубже, стремясь дойти до ее центра. Эос мгновенно напряглась, сдерживая его. Они молча сражались, не щадя сил, удерживая друг друга в неустойчивом равновесии.

Маг почувствовал, что ведьма пускает в ход резервы, и собрал свои. И вот Эос лавиной обрушилась на его рассудок, пытаясь пробить брешь в его обороне, проникнуть в тайные уголки его души. Он чувствовал, что его тело уступает. В ее глазах снова вспыхнуло торжество. Таита протянул руку и сжал в кулаке амулет Лостры, который по-прежнему висел у него на шее. Мысленно он произнес слово силы: менсаар! Его член подпрыгнул, и, почувствовав толчок, Эос испустила невнятный крик.

– Кидаш! Нкубе! – вскричал Таита. Из амулета хлынул поток психической энергии. Как удар молнии, он отбросил Эос от бреши в его душе. И снова они держали друг друга в равновесии. Силы их были равны. Впившись друг другу в плоть, они лежали неподвижно, как фигурки из слоновой кости.

Масло в лампах сгорело, фитили, чадя, погасли. Свет сочился теперь лишь из отверстия в высоком потолке. Но и он постепенно померк: солнце ушло за стены кратера, и битва продолжалась в темноте. Всю ночь сжимали они друг друга в адском совокуплении, член Таиты глубоко погрузился в тело Эос, мышцы ее влагалища безжалостно сжимали его, это был уже не орган размножения, а смертоносное оружие.

Когда сквозь отверстие в потолке пробился рассвет, он застал их по-прежнему сплетенными. Свет разгорался, и Таита смог заглянуть в глаза Эос. В их глубине он разглядел первые признаки паники, словно плененная птица, трепыхая крыльями, билась о прутья клетки. Эос старалась закрыть глаза, но Таита удерживал ее взгляд, как она удерживала его член. Оба были измучены до крайности. В обоих не осталось ничего, кроме воли держаться. Эос сцепила ноги вокруг его бедер, а руки – за его спиной. Он рукой сдавливал ее ягодицы, прижимая ее к себе. Правую руку, в которой по-прежнему был зажат амулет Лостры, он положил Эос на спину. Очень осторожно, чтобы не насторожить ее, он открыл медальон, и на его ладонь упал красный камень.

Таита прижал камень к спине ведьмы и почувствовал, как он нагревается: камень обратил свою силу против нее. Эос испустила долгий отчаянный вопль и принялась отбиваться, отчаянно стремясь раздуть свое лоно, увеличить его. Таита рассчитывал свои толчки сообразно ее спазмам. Всякий раз как Эос расслаблялась, он глубже загонял член и наконец достиг последней преграды и одним могучим ударом пробил ее.

Эос со стоном и лепетом обмякла под ним. Он накрыл ее рот своим и просунул язык ей в горло, заглушив крики. Таита пронесся по святилищу ее души, распахивая двери всех хранилищ знаний и силы, опустошая их. Силы вернулись к нему, многократно умноженные тем, что он забирал у ведьмы.

Он смотрел на это несказанно прекрасное лицо, смотрел в великолепные глаза и видел, как все это меняется. Рот Эос размяк, в уголках повисли ниточки слюны. Глаза потеряли прозрачность и стали тусклыми, как булыжники. Подобно комку воска, слишком близко поднесенному к пламени, нос расширился и огрубел. Блестящая кожа поблекла и приобрела болезненный желтоватый цвет, ее покрыли темные жесткие пятна, подобные чешуе ящерицы. В углах рта и глаз кожу прорезали морщины. Волосы распрямились, потеряли блеск и усеялись серой перхотью.

Таита по-прежнему был погружен в нее, он захлебывался в потоке психической субстанции, лившейся из Эос, как вода из прорванной дамбы. Поток был столь силен, что не слабел час за часом. Луч света из отверстия в крыше полз по малахитовому полу и достиг отметки «полдень», прежде чем Таита почувствовал, что поток слабеет и мелеет. Наконец он полностью иссяк. Таита забрал все. Эос опустошена.

Он позволил своем члену сократиться и выскользнуть из ее тела. Откатился от Эос и встал. Его член, по-прежнему разбухший, был кое-где покрыт ссадинами и синяками. Таита подавил боль и подошел к серебряной чаше с водой на столе у лежанки. Напился и сел на кушетку, глядя на лежащую на полу Эос.

Хрипло дыша открытым ртом, устремив невидящие глаза в потолок, Эос начала раздуваться. Как у трупа, оставленного на солнце, ее живот распирало, словно его заполняли газы разложения. Стройные руки и ноги опухли. Плоть стала дряблой, бесформенной, как комок масла. Таита следил, как разбухает тело Эос, пока ее конечности не исчезли в белых складках. Оставалась только голова, крошечная по сравнению с остальным.

Разбухшее тело постепенно заняло половину комнаты. Таита встал с кушетки и прижался к стене, чтобы дать телу возможность расширяться. Теперь Эос походила на царицу термитов, лежащую в царской ячейке в глубине термитника. Она стала пленницей собственного тела и могла только шевелить головой, придавленная собственной тяжестью. Теперь ей никогда не покинуть эту пещеру. Даже если троги вернутся и попытаются ей помочь, им не вытащить ее через узкие проходы и туннели в скалах на открытый воздух.

Отвратительное зловоние заполнило пещеру. Сквозь поры тела Эос сочилась густая маслянистая жидкость, зеленые капли этой жидкости напоминали гной. Удушливая вонь заполнила горло и легкие Таиты. Это был запах бесчисленных разложившихся трупов – жертв ее убийственного аппетита; неродившихся детей, которых Эос вырывала из чрева матерей, и самих этих юных матерей; тел тех, кто погиб от голода и засухи, от мора, который она напускала на народы; тел воинов, погибших в войнах, развязанных и направляемых ею; тел тех невинных, которых она приговаривала к виселице и удушению; рабов, погибших в копях и каменоломнях. Это был смрад чистого зла, исходивший изо рта Эос с каждым ее выдохом. Даже Таита, с его железной выдержкой, не стерпел. Держась так далеко от Эос, как позволяли изгибы пещеры, он вдоль стены двинулся к выходу в туннель.