Книга Манускрипт всевластия - Дебора Харкнесс

— Привет, Маркус, — услышала я, прежде чем он закрыл дверь.

Я продолжала мыть посуду — монотонные движения успокаивали.

— Где Мэтью? — В кухню, держась за руки, вошли Сара и Эм.

— Во дворе. Звонок из Англии.

Сара, взяв с полки чистую кружку — четвертую за утро, насколько я помнила, — налила себе кофе, Эм взяла газету, но видно было, что им не терпится. Дверь со двора хлопнула, я приготовилась к худшему.

— Ну что?

— Маркус и Мириам вылетели в Нью-Йорк. Хотят кое-что с тобой обсудить, — сообщил мрачный как туча Мэтью.

— Со мной? Что, интересно?

— Он не сказал.

— Вероятно, не хочет оставлять тебя в компании одних только ведьм. — От моей улыбки Мэтью немного смягчился.

— Они будут здесь к ночи. Остановятся в городской гостинице, которую мы проезжали. Я к ним наведаюсь сразу, а разговор с тобой вполне может подождать до утра. — Мэтью с беспокойством взглянул на Сару и Эм.

— Перезвони ему, пусть едут к нам. — Я возобновила свое занятие.

— Они никого не хотят стеснять. — Все было ясно: Мэтью не желал навязывать Саре еще двух вампиров, но мать ни за что бы не допустила, чтобы Маркус после такого перелета останавливался в отеле.

Пальцы зачесались, чашка, которую я мыла, булькнула на дно раковины.

— Мой сын в гостинице жить не будет. Он остановится здесь, у своих родственников, и Мириам мы тоже одну не бросим. Оба приедут сюда, и точка.

— Сын? — испуганно повторила Сара.

— Маркус — сын Мэтью, а значит, и мой. Иначе говоря, он Бишоп и вправе жить в этом доме точно так же, как ты, я или Эм. — Я повернулась к ним, взявшись за локти мокрыми трясущимися руками.

Бабушка приплыла из холла посмотреть, что у нас тут за шум.

— Бабуля, ты меня слышала?

Думаю, не я одна — все остальные тоже, прошелестела она.

— Вот и отлично. Это касается всех Бишопов, как живых, так и мертвых.

Дом преждевременно распахнул переднюю и заднюю двери, устроив сильный сквозняк.

— Где же они спать-то будут? — задумалась Сара.

— Нигде, Сара. Они вампиры. — Покалывание в пальцах усилилось.

— Отойди-ка от раковины, mon coeur — ты искришь, — сказал Мэтью. Пальцы в самом деле уже потрескивали.

— Мы все поняли, — поспешно вставила Сара. — Один вампир у нас уже есть, пусть будет еще двое.

— Я приготовлю им комнаты, — вызвалась Эм с искренней, похоже, улыбкой. — Будем рады познакомиться с твоим сыном, Мэтью.

Муж отошел от старинного буфета, к которому прислонялся, отвел меня в сторону, уткнул подбородок в мою макушку.

— Хорошо, будь по-твоему. Сейчас позвоню Маркусу.

— Не говори только, что я называла его своим сыном — мачеха ему вряд ли нужна.

— Об этом вы с ним сами договоритесь, — решил он с затаенным весельем.

— Что тебя так насмешило? — Я запрокинула к нему голову.

— После всех утренних событий ты беспокоишься, нужна ли Маркусу мачеха. Ходячий сюрприз, вот ты кто. Это всем ведьмам свойственно, Сара? Или одним только Бишопам?

— Только Бишопам, — подумав, сказала она.

Тетушек обступала толпа согласно кивающих призраков.

ГЛАВА 35

Когда я домыла посуду, мы с Мэтью разложили в столовой все содержимое пакета: письмо матери, таинственную сопроводительную записку и страницу из «Ашмола-782». Большой обшарпанный стол теперь почти не использовался — какой смысл сидеть вдвоем по краям пространства, рассчитанного на дюжину едоков. Тетушки пришли к нам с кружками кофе.

— Почему ж он такой тяжелый? — Сара снова взяла в руки пергамент.

— Тяжести я не чувствую, — признался Мэтью, — а вот пахнет он странно.

— Почему странно? — принюхалась Сара. — Старостью пахнет.

— Не только. Запах старости я уж как-нибудь различаю.

Меня и Эм больше интересовала записка.

— Что это, по-твоему, значит? — Я придвинула себе стул.

— Не знаю. Кровь обычно символизирует род, войну или смерть, а вот отсутствие? Может быть, имеется в виду пропавшая из книги страница? Или кто-то предупреждает твоих родителей, что их уже не будет, когда ты вырастешь.

— Ну, а последняя строчка? Может, они совершили какое-то открытие в Африке?

— А тебе не кажется, что открытие чародеев — это ты?

— Скорее всего это значит, что Диана открыла «Ашмол-782», — предположил Мэтью.

— У тебя на уме только я и эта несчастная рукопись. Здесь, между прочим, упоминается тема твоего эссе для колледжа Всех Святых — страх и желание. Любопытно, не правда ли?

— Не более любопытно, чем мой герб, украшающий нарисованную невесту. — Мэтью пододвинул ко мне страницу.

— Она олицетворяет ртуть, символ летучего начала в алхимии.

— Ртуть? — Это его позабавило. — Вечный двигатель в семействе металлов?

— Вот-вот. — Я тоже улыбнулась, вспомнив, как вручила ему сгусток своей энергии.

— А жених?

— Предполагается, что это солнце, но на других рисунках его, как правило, одевают не в красное с черным, а исключительно в красное.

— В таком случае он — не обязательно я, а она — не обязательно ты. — Мэтью обвел пальцем лицо невесты.

— Возможно. — «Придите ко мне, все живущие в этом мире, — медленно процитировала я, — и внемлите: мой багряный возлюбленный воззвал ко мне. Он искал меня и нашел. Я есмь цвет полевой, лилия, что растет в долине. Я есмь матерь любви истинной, и страха, и разумения, и благословенной надежды».

— Что это? — Мэтью обвел пальцем мое лицо. — Похоже на Библию, только слова не те.

— Описание химической свадьбы из «Авроры». — Наши глаза встретились. Воздух сгустился, и я поменяла разговор. — Почему отец говорил, что мы должны отправиться в путешествие?

— Штемпель на конверте был израильский. Может быть, Стивен хотел, чтобы мы туда съездили.

— В Иерусалиме, в Еврейском университете, хранится много алхимических манускриптов. Многие из них принадлежали Исааку Ньютону. — Это так — но, учитывая прошлое Мэтью и Рыцарей Лазаря в придачу, я отнюдь не стремилась посетить этот город.

— Израиль в глазах Стивена не заслуживал определения «дальние странствия», — заметила Сара.

— А что заслуживало? — спросил Мэтью, перечитывая письмо.

— Ненаселенные районы Австралии. Вайоминг. Мали. Любимые места его путешествий во времени.

Эти «путешествия во времени» поразили меня не меньше, чем известие о наложенных на меня чарах. Я знала, что некоторые чародеи способны на это, но даже вообразить не могла, что нечто подобное практиковалось и в нашей семье. Редкостный дар, почти не уступающий уникальностью колдовскому огню.