Книга Звёздная пыль в их венах - Лора Себастьян

она, сохраняя ровный тон голоса, – что ко многим вещам я отношусь серьезно. К моей матери, например, и к угрозе, которую она представляет для меня и людей, которых я люблю. Но несколько зловещих слов, написанных тебе незнакомкой, которые к тому же могут вообще не иметь ко мне отношения? Боюсь, тут мне не достичь того же уровня серьезности.

Найджелус задерживает на ней взгляд, словно переводя дыхание, и Беатрис готовится к новой схватке. Но эмпирей отступает, позволяя ей пройти к двери. Она уже тянется к дверной ручке, но он снова заговаривает с ней.

– Тогда ты не оставляешь мне выбора, – мягко говорит он.

Беатрис знает, что ей не следует оборачиваться. Она должна выйти за эту дверь и забыть о Найджелусе и его «выборе», чем бы это ни было. Она должна исполнить план, который они с Паскалем разработали, – она использует желание, чтобы вызволить Эмброуза и Жизеллу из тюрьмы, отравит пудру для лица своей матери и они все вместе сбегут через туннель в ее спальне. И в этом плане нет места для маневра.

И все же она не может не обернуться к нему.

– Про какой выбор ты говоришь? – спрашивает она.

Однако Найджелус не обращает на нее никакого внимания. Он начинает расхаживать по лаборатории, сцепив руки в замок и уставившись в пол. Наблюдая за ним, Беатрис задается вопросом, когда он в последний раз спал. В выражении его лица есть что-то изможденное, а движения у него судорожные, как никогда прежде.

– Звезды простят меня – они должны, – говорит он, хотя у Беатрис возникает ощущение, что он говорит не с ней, а с самим собой. – Это вынужденная мера.

В животе у Беатрис зарождается ужас. Она не знает, о чем он говорит, но догадывается, что это о ней, и звучит все не слишком обнадеживающе.

Он подходит к телескопу, и Беатрис следует за ним, держась на безопасном расстоянии.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, пока он возится с ручками, ища что-то в небе.

– Это должна быть большая звезда, – бормочет он, все еще не замечая ее. – Чтобы все получилось, нужна очень большая.

– Чего ты собираешься пожелать? – спрашивает Беатрис. На этот раз ее голос звучит громче, хотя, кажется, она почти знает ответ. Он не может убить ее – он сам сказал, что такое нельзя пожелать, – но есть много других способов, которыми он может причинить ей боль. Если она ему позволит.

Он выпрямляется и поворачивается к ней.

– Если ты не хочешь контролировать свой дар, то не должна им владеть. Ты потом еще поблагодаришь меня – это снимет с твоих плеч такой тяжкий груз. Я обращу вспять проклятие.

Но Беатрис не считает свою магию проклятием. Да, она убивает ее, но это еще и лучшее оружие, которое у нее есть против матери. Единственное оружие, которое у нее есть.

Найджелус снова поворачивается к телескопу.

– Ах, полагаю, Посох Эмпирея подходит, – бормочет он себе под нос. – Я бы хотел…

Прежде чем Беатрис осознает, что делает, она бросается на него, отбрасывая от телескопа на твердый каменный пол, а затем падает вслед за ним. Она вскакивает на ноги, и его рука обхватывает ее лодыжку.

Его голос звучит хрипло.

– Я бы хотел… – снова говорит он, поднимая глаза к звездам, сияющим сквозь стеклянный потолок.

Беатрис хватает мензурку с рабочего стола и опускает ее ему на висок, разбивая. Он дезориентирован, но быстро приходит в себя и садится.

– Ты не сможешь остановить меня, принцесса, – говорит он ей. Его глаза находятся на одном уровне с ее, и она смотрит, как по его щеке стекает кровь. – Ты не сможешь останавливать меня вечно. И когда все это закончится, ты будешь благодарна.

Беатрис сглатывает. У нее кружится голова, и рука сама собой опускается в карман юбки. Девушка вытаскивает яд и крепко сжимает его в кулаке. Она может остановить его, но не хочет – по крайней мере, не так. Не с помощью яда, предназначенного для ее матери.

– Пожалуйста, – мягко говорит она. – Не надо. Это мой подарок. Ты создал меня, помнишь? Звезды благословили меня – благословили нас.

– Звезды прокляли тебя, наделив даром, для обладания которым ты никогда не будешь достаточно сильной или мудрой. Ты не можешь с ним справиться, – говорит он, и Беатрис вздрагивает от этих слов.

Она ненавидит эти слова и ненавидит его за то, что он их произнес, но в то же время она задается вопросом, прав ли он. Но он просто не может быть прав.

– Дело не во мне и не в том, что я обладаю силой, которую не могу контролировать, – говорит она сквозь стиснутые зубы. – Все дело в том, что ты не можешь того же.

В его серебристых глазах что-то мелькает – что-то, что подсказывает Беатрис, что она не так уж далека от истины. Но спустя мгновение это что-то исчезает.

– Я эмпирей, – говорит он ей. – А ты – скверна. И если ты не можешь сама себя сдерживать, мне придется сделать это за тебя.

Он отворачивается от нее, поднимая лицо к звездам над головой, на небо, где Посох Эмпирея почти скрылся из виду. Но он прав – не имеет значения, исполнится ли его желание именно сейчас. Он продолжит попытки. Загадает желание на другом созвездии, в другую ночь. И Беатрис не сможет вечно его останавливать. Он заберет ее магию, заберет ее единственное оружие, и у нее остается лишь один выход.

Одним движением Беатрис разбивает стеклянный пузырек с ядом о тот же висок, который она повредила до этого, и рукой размазывает серый порошок по порезу. Крича, он отшатывается и толкает ее, но слишком поздно. Спустя секунду его крик стихает. Проходит еще несколько секунд, и его глаза закрываются, а тело продолжает биться в конвульсиях.

Жизелла не наврала, сказав, что яд подействует быстро, если попадет в кровь. Глядя вниз, на дергающееся тело Найджелуса, Беатрис сглатывает. Она толкает его носком ботинка, но он остается неподвижным. Она присаживается рядом с ним на корточки, ищет пульс, но не находит.

Так же как и не находит в себе сожаления или какого-либо другого чувства, когда смотрит в его пустые глаза. Она знает, что должна чувствовать вину или, по крайней мере, ужас из-за того, что она сделала, но ничего этого нет. В конце концов, для этого ее и воспитывали, и мать слишком хорошо обучила ее, чтобы такая мелочь могла ее сломить.

– Триз? – слышится голос, и она резко оборачивается. В дверном