Книга Плен одиночества - Татьяна Минаева

— Мама, можно я пойду уже наверх? — посмотрела Николь на Ринату и, нахмурив лоб, вздохнула. — Хочу проверить Мишу и кукол.

Едва дождавшись одобрительного кивка, она взлетела вверх по лестнице. Ярко-розовая толстовка с украшенным заячьими ушками капюшоном мелькнула живым маячком. Топот детских ног стих в коридоре второго этажа, а через мгновение раздался негромкий хлопок межкомнатной двери.

— Может быть, все-таки чаю? — предложила Рината.

— Нет, мы пойдем, — покачал головой Владимир.

— У этого «мы» очень необычное звучание, — не удержался от смешка Игорь. — Вы зарыли топор войны?

— Общий враг сближает. — Леонид ответил сыну точно таким же смешком.

— Я надеюсь, Лера жива? — с опаской посмотрела на него Рината, едва заметно напрягшись.

— Всё с Фёдоровой в порядке, — подал голос Бердников. — И будет в порядке, если она не надумает высунуться.

— Пусть только попробует свой носик в России показать… У нас достаточно компромата на её мордашку. Сядет надолго, — не без удовольствия проговорил Леонид и, переглянувшись с Владимиром, кивком показал, что им пора идти.

— Невероятно! — засмеялась Рината, едва Игорь закрыл дверь за Владимиром и Леонидом.

— И такое случается. — Он дёрнул плечом и едва заметно поморщился от всё ещё напоминающей о себе боли. — В любом случае, я рад, что теперь отец перестанет мне капать на мозг относительно нашего с тобой брака. — Приблизившись к Ринате, Игорь притянул её к себе. — Не люблю, когда вмешиваются в наши отношения.

Рината почувствовала его тепло, надёжность его рук. Стены расступились, воздуха стало много — он наполнил лёгкие, вскружил голову. Воздух, пропитанный его едва уловимым запахом, запахом их дома, запахом их будущего. Его губы близко, глаза — близко. И пуговицы рубашки под пальцами, открытая шея — приподняться на носочки и можно коснуться губами. Твёрдый подбородок — пальцами по чуть заметной щетине. Не где-то далеко, в мыслях, во снах, а тут, в реальности, рядом. Их отражение в зеркале…

— Не позволяй никому, Игорь, — сказала Рината, глядя ему в глаза с выражением абсолютной серьезности. — Пообещай мне, что если вдруг в нашей жизни… хотя что я говорю, — губ её тут же коснулась кривая усмешка. — Пообещай… Пообещай, что если вдруг в наших отношениях наступит разлад, мы будем говорить. Говорить и делиться своими обидами, всем, что есть. Даже если сложно. Как бы ни было сложно говорить, пообещай, что мы будем разговаривать. Обо всём.

— Обещаю.

— И я тебе обещаю, Крылов. Я больше не потеряю ни единого мгновения из-за глупых обид. Хватит. Мы выросли.

— Да. — Игорь поцеловал Ринату в переносицу, и она блаженно прикрыла глаза. Он прижал её к себе, зарылся в волосы лицом. — Мы выросли. Наконец-то мы выросли, Рината, — улыбнулся, обхватывая здоровой рукой её талию, прижимая её еще теснее.

— Я люблю тебя, Игорь, — прошептала Рината, и он вторил ей.

В каждом слове, в каждом звуке, в дыхании и биении сердца он — её вторая половинка. Наконец-то они нашли друг друга. Потерявшиеся в своих жизнях, обрели вновь. Целое. Склонившись, Игорь коснулся губами Рининых губ. Нежный, долгий поцелуй. Ладони на её плечах, спине, талии. Её — на его груди. По пуговичкам рубашки, к воротнику. И мягкий выдох у самых губ, и глаза в глаза, чтобы теперь уже одним только взглядом, без слов: я люблю тебя. Люблю. Тебя. Только тебя.

Объяснять Николь, почему сегодня нужно лечь пораньше, долго не пришлось. Хватило лишь слов о том, что у мамы болит голова. Нашарив меж подушек пульт, она сползла с дивана и выключила мультфильм. Большая плазма в гостиной тут же потухла, яркие краски сменил тёмный прямоугольник экрана. Николь тяжко вздохнула и без лишних уговоров отправилась в комнату наверху, уже официально отошедшую в её распоряжение и потихонечку приобретающую вид детской.



— Мне кажется, или она обиделась? — Игорь выглянул из кухни, где они с Ринатой домывали посуду после ужина. Проследил за дочерью.

— Не обиделась. — Рината поставила последнюю тарелку в сушилку и устало улыбнулась. — Но и не довольна. — Она присела на табурет и посмотрела на остановившегося рядом Игоря снизу вверх.

— Устала?

Он мягко помассировал её плечи. Ненароком коснулся волос и с наслаждением пропустил их сквозь пальцы. Привыкнет ли он к этому когда-нибудь? К таким простым вещам: к нежности её кожи, к её чуть заметной улыбке, к изгибу лебединой шеи, шёлку волос, дыханию рядом? Вряд ли. Каждый раз её близость волнует его, делает чувства острее. Так было там, в прошлом, так есть и теперь. И в будущем так же будет — Игорь не сомневался. Соскользнувшая из крана капля с едва различимым стуком ударилась о дно раковины. Рината отстранённо посмотрела на кран, на современную плиту, на лежащую на столешнице половинку помидора и выдохнула:

— Голова гудит. А ты как?

— Плечо болит. — Встретившись взглядами, они одновременно засмеялись. — Два калеки! — хмыкнул Игорь, затем обошел Ринату и уселся на стул рядом с ней. Тяжело выдохнул и прислонился спиной к стене. — Хорошо, что мы дома. Ненавижу больницы.

— Я тоже, — улыбнулась Рината, повернувшись к нему. Положила ладошки на стол и, на несколько мгновений задумавшись, опустила голову, а потом снова посмотрела Игорю в глаза. — Игорь, шоу Савченко через полторы недели.

— Ты хочешь отказаться от выступления?

— Наоборот, — мотнула головой Рина. — Николай Петрович так много сделал для нас… Мы должны. Это самое незначительное, чем мы можем его отблагодарить.

На миг она снова замолчала. Хотелось дотронуться до щеки Игоря, до ссадины — погладить пальцами, стереть, забрать. Чтобы не было напоминаний об этой аварии, о том, что могло случиться, если бы… Она отбросила эти мысли, запретила себе думать. Ничего не случилось. Просто урок — чтобы поняли, как это может быть. Прививка от эгоизма, гордости, упрямства. Убрав с лица прядку волос, она вновь заговорила:

— Я просто подумала, нам же не обязательно исполнять сложные элементы… выйдем, прокатаемся.

— Если ты хочешь…

— Я хочу, — уверенно кивнула Рината.

Игорь накрыл её руки своими ладонями. Легонько сжал и тоже кивнул.

— Тогда выступим. Не зря же я это шоу выдумал и в экстренном порядке организовал, — на лице его заиграла широкая улыбка.

Рината молча улыбнулась в ответ, а он погладил колечко на её безымянном пальце. Выражение его лица стало напряженным, губы сомкнулись. Он взял руку Ринаты в свою и пристально всмотрелся в кольцо.

— Что случилось? — спросила Рина, но Игорь не ответил ей — так и продолжал изучать полоску золота.

Только спустя провисшую в тишине минуту, снял кольцо с Рининого пальца и, отпустив её руку, положил его на свою ладонь.

— Оно тебе нравится? — внезапно поднял голову и поймал её настороженный взгляд.