Книга История военной контрразведки. СМЕРШ Империй - Андрей Шаваев

Вся моя трагедия заключается в том, что я искусно оклеветан и мне трудно с полной убедительностью доказать, что я являюсь абсолютно честным и преданным партии большевиком…

Я мог, если бы не имел большевистской совести, во имя спасения своего благополучия, пойти на признание чудовищной клеветы на меня, но это привело бы к тому, что этот шпион мог бы с большим основанием и доверием к его показаниям впредь оклеветать еще не одного честного человека…

Вы мне, тов. Сталин, сказали после очной ставки, “что мне стыдно сознаться, и это по-человечески понятно”. Нет, т. Сталин, я ни на минуту не поколебался бы, если хоть в малейшей степени подозревал бы о существовании военного заговора и тем более если бы принимал в нем участие. 1 мая 1938 года. Федько.

Я прошу, если у Вас будет время, принять меня по моему делу. Ф.».

Через два месяца, продолжая находиться в той же обстановке политического недоверия и связанных с ней тяжелых моральных переживаний, Федько в поисках правды еще раз обратился с письмом к Сталину, Ворошилову и Ежову. В письме он писал:

«Будучи поставлен гнуснейшей и нарастающей клеветой врагов и ошибкой следствия в положение человека, коему предъявляется тягчайшее обвинение в участии в к.-р. заговоре, я не вижу другого выхода, как требовать своего ареста, так как мне подсказывают моя совесть и верность партии.

Я хочу быть до конца большевиком и пойти в тюрьму для того, чтобы разоблачить вражескую борьбу за дискредитацию оставшихся верных людей нашей партии. Никакие моральные и физические испытания меня не страшат. Мой долг честного до конца человека — помочь следствию разоблачить маневр врагов, и с моей стороны было бы трусостью не поступить так и этим дать возможность продолжить врагам вести свою подлую борьбу. 30.VI.1938 г. Федько.»

Убедившись, что и это его письмо не вернуло доверие руководителей партии и правительства, Федько решил обратиться в НКВД СССР с целью установления его невинности и просил Ворошилова организовать ему встречу с Ежовым. Как сообщил в 1961 году бывший адъютант Ворошилова — Хмельницкий, Ворошилов отговаривал Федько от посещения НКВД, заявив следующее:

«Не надо ходить к Ежову… Вас там заставят написать на себя всякую небылицу. Я прошу Вас, не делайте этого».

Когда же Федько, настаивая на встрече с Ежовым, дал Ворошилову слово ничего не подписывать, последний заявил:

«Вы плохо знаете обстановку, там все признаются, не надо вам ехать туда, прошу Вас».

Будучи арестованным в июле 1938 года, Федько на третий день после ареста, не выдержав пыток и истязаний, написал заявление на имя Ежова, в котором указывал, что в 1932 году он был вовлечен Беловым в заговор правых и, кроме того, знал об антисоветской организации, руководимой Тухачевским.

В каких условиях велось следствие по делу Федько, можно судить по письмам бывшего начальника Особого отдела НКВД СССР Федорова в адрес Фриновского. В июле 1938 года Федоров писал:

«Последние дни у меня в работе особое напряжение — арестовали Федько, который только сегодня стал давать показания, и то у меня нет уверенности в том, что он от них не откажется. Федько оказался арестованным совершенно исключительно…

10-го числа Николай Иванович поднялся ко мне и провел у меня часов пять с половиной — допрашивали Федько, Егорова, сделали очную ставку между Федько и Егоровым. Позавчера я провел с Федько очные ставки, на которых арестованные Егоров, Урицкий, Хорошилов, Погребной, Смирнов П. А и Белов изобличали Федько, но он от всего отказывался… Я ему дал указанные выше очные ставки, отправил в Лефортово, набил морду, посадил в карцер. В своих сегодняшних показаниях он называет Мерецкова, Жильцова и еще нескольких человек. Держался возмутительно. А сегодня заявил, что он благодарит следствие за то, что его научили говорить правду».

26 февраля 1939 года Военной коллегией Верховного суда СССР по ложным обвинениям в принадлежности к контрреволюционной организации правых и участии военно-фашистском заговоре Федько был осужден к расстрелу. 26 мая 1956 года определением Военной коллегии он реабилитирован.

КОВТЮХ Епифан Иванович — Армейский инспектор Белорусского военного округа, комкор, член ВКП(б) с 1918 г., член ВЦИК, награжденный тремя орденами Красного Знамени, активный участник и герой гражданской войны. Был арестован в августе 1937 года.

В процессе следствия к Ковтюху применялись страшные пытки с целью вынудить его дать ложные показания о себе и в отношении других невинных советских граждан. Бывший сотрудник НКВД СССР Казакевич в 1955 г. по этому поводу сообщил:

«В 1937 или 1938 годах я лично видел в коридоре Лефортовской тюрьмы, как вели с допроса арестованного, избитого в такой степени, что его надзиратели не вели, а почти несли. Я спросил у кого-то из следователей: кто этот арестованный? Мне ответили, что это комкор Ковтюх, которого Серафимович описал в романе “Железный поток” под фамилией Кожух».

Однако Ковтюх мужественно перенес эти истязания, отрицал предъявленные ему обвинения и не дал ложных показаний. В то же время он написал письма на имя Сталина и Калинина, в которых заявил о своей полной невиновности и просил освободить его от незаслуженных обвинений. В письме на имя Калинина Ковтюх, в частности, писал:

«…Вот скоро 2 месяца я, с больным сердцем, желудком и крайне психически расстроен, нахожусь в одиночке Лефортовской тюрьмы. За что погибаю и зачем такая жестокая расправа со мной — не знаю… Мои боевые дела, как я дрался за советскую власть, Вам хорошо известны, о них знает весь народ нашей социалистической родины. Я командарм того славного похода, который правдиво описал в своем “Железном потоке” А. Серафимович. Я тот Кожух, который с 60-тысячной массой бойцов, беженцев, их жен и детей, полураздетыми, полуголодными, недостаточно вооруженными совершили пятисотверстный поход, перевалив через Кавказский хребет, и вывел эту армию из вражеского окружения. Я командовал той дивизией, которая ночной атакой освободила Сталинград от белых. Я командир красного десанта, который был послан в тыл белых почти на верную гибель, но не погиб, а блестяще выполнил свою задачу. Кроме того, я многими десятками боев руководил и поражений не имел. Эти славные боевые дела наш социалистический народ не забудет никогда…»

На судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 июня 1938 года Ковтюх отверг приписанные ему обвинения, однако, несмотря на это, он был приговорен к расстрелу и 29 июня 1938 года расстрелян. В настоящее время Ковтюх реабилитирован.

б) О личном участии Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича и Ежова в расправе над военными кадрами

Как отмечалось ранее, массовые аресты военнослужащих повсеместно сопровождались применением мер физического воздействия и истязаний с целью получения вымышленных показаний. Об этих порочных методах было известно Сталину, Ворошилову и Молотову из поступавших к ним писем, жалоб и заявлений. Однако никаких мер по предотвращению массового уничтожения кадров Красной Армии ими не принималось.

О массовых арестах, применении пыток, истязаний и физического воздействия к арестованным военнослужащим писал, например, в своем письме сотрудник Особого отдела НКВД по Забайкальскому военному округу Зиновьев.