Книга Солоневич - Константин Сапожников

Иван понимал, что «штабс-капитанское» движение осталось в прошлом. Перспектива, которую Солоневич прежде рисовал для него, — провалилась. «Служилый слой» не дождался своего часа «икс». Он не был востребован Россией и русским народом. Надежд на это оставалось всё меньше. После Второй мировой войны Советский Союз распространил своё влияние на Восточную Европу. Многие члены «берлог» и более половины подписчиков «Голоса России» оказались за железным занавесом. Следовательно, надо было искать другую перспективу и создавать несколько другое движение, сохраняющее всё ценное, что было в его идеологических установках, разработанных для «штабс-капитанов». Солоневич был уверен в одном: народно-монархическая идея не потеряла значимости для русской эмиграции первой волны и обязательно приобретёт сторонников среди второй…

Из пепла и руин недавних потерь, катастроф и поражений возникла концепция новой газеты для новой эпохи, были обозначены её ориентация и соответствующая ей редакционная политика. Среди задач, поставленных Иваном перед «Нашей страной», была одна неизменная для всей его издательско-публицистической деятельности: борьба за возрождение и развитие национально-государственной традиции, за внедрение в эмигрантскую массу идеалов народной монархии.

Чёткое определение целей, считал Солоневич, поможет реальному объединению сознательной части эмиграции, эффективности её совместной политической работы. Враг оставался прежним: коммунистический режим в России. Главными проблемами современности, по мнению писателя, были следующие: противостояние капиталистического и народно-демократического лагерей, возрастающая угроза атомной войны, экспансионизм сталинской империи и неоправданная беззубость Соединённых Штатов перед лицом коммунистической угрозы.

Иван начинал дело без авторского коллектива, большая часть материалов в первых номерах принадлежала его перу. Но это не было ему в тягость, он истосковался по общению с читателями: и со «штабс-капитанами», и с недавними подсоветскими гражданами, заброшенными на чужбину. Опытный журналист понимал, что ему предстоит нелёгкая задача завоевания душ и сердец второй волны эмиграции, но не собирался играть с ней в поддавки, отказываться хотя бы от малой части своих выстраданных убеждений. Иван был уверен, что идея народной монархии будет с сочувствием и пониманием воспринята этими дезориентированными, обездоленными, отторгнутыми Советским Союзом людьми.

Для тех, кто после многолетнего перерыва раскрыл «газету Солоневича», встреча стала настоящим праздником. Их властитель дум остался прежним: за годы вынужденного молчания его темперамент бойца-публициста не выдохся, не обеззубел, не утратил эмоциональности и той запредельной искренности, которая помогала Солоневичу приобретать друзей даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Его публицистический талант приобрёл высшую зрелость, отточенность, внутреннюю завершённость.

В первых номерах «Нашей страны» Солоневич обещал читателям рассказать о своих встречах и беседах с генералом Власовым. Кроме того, Иван уведомлял: «Газета планирует начать серию публикаций-свидетельств о трагическом пути Русской освободительной армии под командой ген. А. А. Власова — изучение истории власовского движения имеет для нас совершенно реальное практическое значение».

По мнению Солоневича, «всю власовскую акцию» после попадания Власова в немецкий плен можно оценивать с трёх точек зрения: первая — генерал является предателем; вторая — генерал есть герой; третья — он жертва катастрофически сложившихся обстоятельств. Последняя оценка представлялась Ивану наиболее верной. Иван считал первопричиной трагических провалов планов Власова по организации борьбы с коммунистическим режимом его незнание реалий нацистской Германии («ген. Власов не имел о ней решительно никакого представления»). Отсюда провальные результаты его деятельности в 1942–1945 годах. Его расчёты на немцев, на массовый переход красных частей, на поддержку западных союзников и эмиграции не оправдались.

Анализируя в статье «Акция генерала Власова» иллюзорность планов бывшего советского военачальника, Солоневич дал понять, что в личных беседах с генералом он пытался доказать ему, что его политическая и военная «роль была заранее и заведомо безнадёжной» в условиях столкновения «чудовищных мировых сил» — Германии и России, национал-социализма и коммунизма, непримиримости мировых аппетитов германской бюрократии и таких же аппетитов советской, могучего инстинкта защиты родины. По заключению Солоневича, «в этом чудовищном переплёте инстинктов, традиций, интересов и вожделений — о которых он, Власов, кроме того и понятия не имел», случилось то, что случилось: «Генерал Власов пал жертвой собственных иллюзий».

Обещания о публикации записей бесед с Власовым Солоневич, однако, не выполнил. Лишь однажды, через десять месяцев после «заявки», он вновь упомянул в газете о встрече с командующим РОА и разговоре с ним на тему распространённости монархических взглядов среди граждан Советского Союза. Писатель настаивал на том, что тяга к монархизму огромная. Власов был настроен скептически:

— Поверьте мне, Иван Лукьянович, в СССР я встретил только одного монархиста — это был мой отец.

На это Солоневич ответил:

— А не потому ли, что только ваш отец рискнул вам в этом признаться?

Можно только догадываться о причинах, побудивших Солоневича отказаться от публикации записей бесед с Власовым. Воспоминаний о генерале появлялось всё больше, в них самым подробным образом, день за днём, раскрывалась история его отношений с немцами. Не исключено, что на этом изобильном фоне литературы, посвящённой Власову, собственные воспоминания казались Солоневичу не столь захватывающими и оригинальными. Вполне возможно, что сдерживающую роль сыграло прибытие в Аргентину высокопоставленного «дипийца» — генерала Бориса Алексеевича Смысловского. В годы войны он встречался с Власовым по вопросам организации русских частей в Германии, знал досконально его предысторию, обстоятельства пленения немцами, мог с исчерпывающей полнотой поведать о трансформации бывшего советского генерала в командующего Русской освободительной армией.

Впрочем, Смысловский вскоре так и сделал, опубликовав в газете «Суворовец» серию статей «Личные воспоминания о генерале Власове»[191].

Постепенно отлаживалась сеть распространения «Нашей страны». Рассылкой газеты занимался Юрий. Большим подспорьем в этом деле явились чудом спасённые адреса трёх тысяч подписчиков «Голоса России». Три года назад отгремели последние выстрелы Второй мировой войны, и конечно, судьба большинства подписчиков была покрыта мраком и туманом. Поэтому несколько месяцев газета рассылалась буквально на авось. Запечатанные в пакеты номера уходили с почтамта в неизвестность: на адреса в Аргентине, Бразилии, других странах Южной Америки, в Соединённых Штатах и Западной Европе.

Рентабельность газеты была почти никакой. Как говорили Солоневичи, «издание „Нашей страны“ не предназначено для хорошей жизни». Тем не менее решили рискнуть. Что ни говори, редакции нужны условия для работы, а детям — свежий воздух. Поэтому вскоре вся команда, — включая Юрия, Ингу, малышей Михаила и Улиту, — переехала в местечко Дель-Висо в 40 километрах от столицы. Кинта «Эль Мистерио» — одноэтажный дом в испанском стиле с белыми стенами и черепичной крышей — была окружена небольшим парком, в котором росли сосны и пальмы, но преобладали эвкалиптовые деревья, терпкий аромат которых распространялся на всю округу. Вокруг этого зелёного оазиса простиралась бескрайняя, плоская, как письменный стол, аргентинская степь — пампа. От кинты до железнодорожной станции можно было добраться пешком минут за пятнадцать, что позволяло поддерживать оперативное сообщение с Буэнос-Айресом. По словам Юрия, на кинте «Эль Мистерио» царили блаженная тишина и «полный семейный суверенитет».