Книга Бомарше - Рене де Кастр

Глава 51

ИЗГНАНИЕ (1794–1796)

Бомарше не смог приступить к выполнению своего задания так скоро, как рассчитывал, поскольку эмоциональные перегрузки последнего времени подорвали его здоровье. Нервный срыв не позволил ему сразу же тронуться в путь. Отправив за границу двух своих эмиссаров, он поехал в деревню под Орлеаном, где намеревался отдохнуть некоторое время у племянницы, дочери той сестры, что была замужем за Мироном.

В конце июня 1793 года, восстановив свое здоровье, он отбыл за границу, заручившись обещанием Комитета общественного спасения, что «в его отсутствие его имущество и его семья будут находиться под защитой и покровительством Республики».

Было бы преувеличением утверждать, что эти обещания полностью успокоили путешественника, который пересек швейцарскую границу с паспортом на имя Пьера Шарона и в первых числах июля 1793 года прибыл в Базель. Там он встретился со своими курьерами, один из которых был тем самым Дюраном, что ухаживал за его сестрой Лизеттой во времена истории с Клавихо.

В Базеле Бомарше рассчитывал найти инструкции министров и 800 тысяч флоринов, которые Комитет общественного спасения должен был передать ему через банкира Перего. Не найдя ни того, ни другого, он написал в комитет, потом еще раз и еще, но все безрезультатно. Он даже начал подумывать о возвращении во Францию для получения новых инструкций, но потом, решив действовать по собственному усмотрению, отправился в Лондон. Поскольку у него там был некий задел, он счел, что оттуда ему будет проще вести переговоры с Голландией. Кроме того, так как его сделка с английским партнером была оформлена с правом выкупа им ружей в оговоренные сроки, у него была возможность вернуть на них свои права. К сожалению, из-за трудностей и проволочек, с которыми было сопряжено путешествие через всю Европу, охваченную войной, установленные в договоре даты оказались просроченными.

Англия назвала Французскую революцию чумой, способной заразить всю Европу. В ответ на это заявление Конвент выпустил декрет, объявивший Уильяма Питта врагом рода человеческого. Как раз в тот самый момент, когда британская публика кипела от возмущения по поводу этого декрета, Бомарше и объявился в Лондоне. Его приняли за эмиссара Конвента и предписали в трехдневный срок покинуть страну. Habeas corpus — закон, обеспечивавший неприкосновенность личности на Британских островах, из-за военного положения был временно отменен.

Напрасно Бомарше взывал к негоцианту, фиктивно купившему у него 60 тысяч ружей, чтобы тот, невзирая на просроченные даты, вернул ему права на оружие. Тот ни в какую не соглашался, но, будучи честным человеком, предложил выплатить Бомарше стоимость товара. Решив, что если он примет это предложение, то ружья будут окончательно потеряны для Франции, Бомарше отклонил его; с помощью разных хитростей ему удалось-таки добиться обещания, что ему вернут права на ружья, на которые был наложен секвестр.

Питт собирался вывезти эти ружья на остров Гернси, чтобы затем переправить их в Вандею.

Вновь приехав в Гаагу, Бомарше попытался сам вывезти ружья с помощью одного американца, которого он подбил сказать, что приобрел права на них у английского поставщика. Голландцы согласились на эту комбинацию, но потребовали залог в размере тройной стоимости товара и расписку в том, что оружие никогда не попадет во Францию. Отчет обо всех этих переговорах Бомарше отправил в Комитет общественного спасения; после долгого ожидания он получил наконец анонимную записку о том, «что все ждут от него только успехов и что ему обязательно нужно добиться их, причем как можно быстрее». К записке, однако, был приложен новый паспорт, что позволяло Бомарше продолжить операцию. Он послал в комитет очередное письмо с просьбой прислать ему инструкции и поехал в Базель, куда просил направить ему ответ.

Прибыв в Швейцарию, Бомарше, к своему великому огорчению, узнал, что его имя внесено в списки эмигрантов, а все его имущество арестовано, но самым страшным было то, что его жену, дочь и сестру Жюли заточили в тюрьму. Чтобы спасти своих близких, он написал в Комитет общественного спасения, что готов вновь отправиться в Голландию, и умолял членов комитета довести до сведения голландского правительства, что генерал Пишегрю, форсировавший со своими войсками реку Маас, силой овладеет складом с оружием, местоположение которого, равно как и имя владельца, Бомарше указал в своем письме. Не дожидаясь ответа, он спустился вниз по Рейну и, сойдя на берег в Неймегене, узнал о событиях 9 термидора и падении Робеспьера.

Бомарше решил изменить тактику, сочтя более разумным отказаться от силовых методов: он добился встречи с голландскими министрами и попытался договориться с ними полюбовно. Пьер Огюстен умел быть убедительным, и дело почти пошло на лад, когда новые капризы судьбы свели на нет все его усилия.

Тупоголовый депутат Лекуантр, когда-то обвинявший Бомарше в антиреволюционной деятельности и спекуляции оружием, теперь имел глупость выставить его перед Конвентом как агента Робеспьера, отправленного им с поручением за границу, который присвоил себе деньги, доверенные ему нацией.

Эти речи, слово в слово перепечатанные газетой «Монитор», попались на глаза членам голландского правительства; будучи уверенными в том, что Бомарше попытался обмануть их, они прервали с ним все переговоры и предписали ему немедленно покинуть их страну.

Совершенно неожиданно Бомарше оказался персоной нон грата: он не мог вернуться во Францию, где его ждал арест, поскольку его имя было в списках эмигрантов, не мог отправиться в Лондон, откуда был выслан, ему оставалось лишь одно — искать убежище в вольном городе Гамбурге, никогда не отказывавшем в гостеприимстве изгнанникам.

Многочисленная колония французских эмигрантов, обосновавшихся в этом городе до Бомарше, отказалась принять его в свой круг, поскольку он запятнал себя сотрудничеством с революцией.

В Гамбурге Пьеру Огюстену предстояло познать крайнюю нужду.

Переезжая из страны в страну, он истратил все деньги, взятые из Парижа. Помимо того, что на его имущество во Франции был наложен арест, в соответствии с законом об эмигрантах его насильно развели с женой, его верная г-жа де Бомарше превратилась в гражданку Виллермавлаз.

Ютясь на чердаке, питаясь хлебом и водой, почти позабыв о том, что такое мясо, и экономя на всем, даже на спичках, обожавший роскошь Пьер Огюстен, низведенный до уровня нищего, временами впадал в отчаяние, в чем признался в одном из писем к жене:

«Подчас я задаю себе вопрос, уж не сошел ли я с ума, однако, видя логичность и здравость своих мрачных мыслей, предаваясь которым, я пытаюсь найти возможность защитить себя, я убеждаюсь, что отнюдь не безумен. Но куда тебе писать? На какое имя? Где ты живешь? Кто твои истинные друзья? Ах, если б не надежда спасти дочь, сама чудовищная гильотина показалась бы мне слаще, чем мое нынешнее ужасное положение!»

8 августа 1794 года г-жа Бомарше и Евгения были выпущены из тюрьмы Пор-Рояль, которую иронически переименовали в Пор-Либр (libre — по-французски свободный); Жюли обрела свободу лишь 18 октября того же года. Гюден долгое время проживал в особняке Бомарше в Сент-Антуанском предместье в качестве его хранителя, но с объявлением Великого террора был вынужден укрыться в провинции.