Книга Карпатская тайна - Дэвид Линн Гоулмон

– Она имела в виду, что ты должен соединиться воедино со Станусом, – стала объяснять младшая Корвески. – Моя бабушка, очевидно, беспокоится о ваших друзьях внизу. Мне кажется, она думает, что если с ними что-нибудь случится, это привлечет еще больше внимания к иеддитам. Она бывает очень эгоистичной.

– А соединиться воедино со Станусом означает…

– Сегодня ты узнаешь, какого побывать в старом фильме ужасов.

– И что же, черт возьми, это значит? – спросил Эверетт, когда цыганка взяла его за руку и потащила в освещенную факелами комнату.

– Сегодня ты станешь оборотнем.

* * *

Внутри небольшой высеченной из камня комнаты Элленшоу увидел, как Карл лег на старую койку российского производства. Глаза Чарли бродили по комнате, и в этот момент он увидел глубоко отпечатавшиеся следы когтей на каменных стенах. Большие царапины прорезали камень, и было похоже, что владельцу оставивших их когтей очень не нравилось там находиться.

Карл лежал, глядя в потолок, на котором в свете пяти факелов вырисовывалась расплывчатая темная тень того, что делала Аня. Она стояла рядом с небольшим столом и смешивала какие-то травы в небольшой глиняной миске, используя камень, который износился за многие годы, и теперь идеально помещался в ее маленькой ручке или в руке некроманта, в зависимости от того, кто его держал. Аня молчала, мешая странное варево.

– Заклинание вначале вызывает небольшие желудочные колики, но они пройдут, как только яд попадет в твою кровь, – сказала она спустя некоторое время.

– Яд? – переспросил Чарли.

– Да, в смеси есть небольшое количество мандрагоры и паслена, – ответила женщина, поставив миску и повернувшись спиной к Карлу и Чарли. Глаза ее смотрели куда-то в пустоту. – Я хотела бы сказать, что больно не станет, но это было бы ложью. Первые пять минут, когда разумы начнут воссоединяться, будут мучительными. Станусу не понравится находиться в твоей голове, а тебе точно не понравится, что он там находится.

– Похоже на какие-то наркотики из шестидесятых, – сказал Чарльз. – Многие тогда так и не вернулись. – Аня и Эверетт посмотрели на Элленшоу и задумались, не бы ли он одним из тех, кто безвозвратно потерялся в 1969 году. – Как работает эта связь или заклинание? – спросил профессор, зная, что Карл думает о боли.

– Смесь, – сказала цыганка, повернувшись к Чарли с маленькой глиняной миской в руках, – откроет разум капитана. Освободит его, если хотите. Сначала он будет чувствовать себя так, словно принял легкий галлюциноген, а затем он уснет.

– Но как соединяются разумы? – спросил Чарльз Хиндершот, всегда остававшийся, в первую очередь, любопытным ученым. Что же касается Эверетта, то он не был уверен, что хочет об этом знать.

Аня одарила Чарли печальной, понимающей улыбкой.

– Все находится в руках голиа – в буквальном смысле. Станус соединится с капитаном через прикосновение, это особый дар оборотня – соединение двух разумов, которые связаны миллионом лет эволюции в ходе совместного выживания. Симбиоз позволит Карлу бродить по разуму Стануса. Он будет чувствовать силу волка, а также видеть то, что он видит. Он будет волком и ощутит силу того, чего следует опасаться.

С этими словами цыганская принцесса положила руки за голову Карла и подняла ее. Она поднесла маленькую глиняную миску к его губам и наклонила ее, чтобы темная, вязкая жидкость потекла в рот Эверетта, которого чуть не вырвало. Он кашлянул и попытался проглотить отвратительную смесь. Наконец, ему это удалось, и он положил голову обратно на старую, покосившуюся койку.

– Станус станет глазами и ушами Карла, пока он будет лежать здесь, с нами, – продолжала женщина. – Капитан сможет в некоторой степени направлять зверя, но никогда не сможет рассчитывать на то, что тот будет выполнять все его просьбы. И волк не будет выполнять приказы. Как вы можете видеть по лодыжке моей бабушки, заклинание связано с определенной опасностью. Ты получишь такие же раны и такое же удовольствие, ты почувствуешь такую же боль, как голиа, Карл. И я должна предупредить тебя, что ты увидишь, что разум голиа обширен и тревожен. С его видом жестоко обращались с незапамятных времен. Люди охотились на них, изгнали их из красивейших уголков мира, пока они не были вытеснены человечеством на самый край земли.

Неожиданно кто-то появился в дверях и закрыл собой свет от горевших снаружи факелов. Чарли и Карл повернули головы и увидели Стануса, стоящего в небольшом проеме. Он был так высок, что ему пришлось наклониться вперед, чтобы заглянуть в комнату. Зверь рычал, и от этого по спине и рукам Элленшоу поползли мурашки, и он неосознанно сделал шаг назад.

– Не двигайтесь, профессор, пожалуйста, – сказал Аня, поставив пустую миску на небольшой деревянный стол. Она повернулась и посмотрела Стануса, который тяжело дышал, глядя на Эверетта.

– А голиа нравится соединяться с людьми? – спросил Чарли.

– Они это обожают. Ну… иногда обожают, иногда нет.

Наконец, цыганка подошла к Станусу, медленно подняла руку к его огромной голове и потерла ее. Зверь наклонился ближе, чтобы Аня могла почесать его посильнее, а затем неторопливо опустился на четвереньки и вошел в комнату, заставляя Корвески отступить назад.

– Станус позволяет это только потому, что ему любопытен капитан и его намерения, касающиеся меня и бабушки, а также потому, что он хочет убедиться, что вы приехали сюда не с целью обмануть нас, – объяснила цыганская принцесса. – Это было бы очень плохо. Твой разум должен быть открытым, Карл. Не пытайтся скрыть что-либо. Станус снесет любую преграду, чтобы получить информацию, которая ему нужна. Именно в этом, по моему мнению, Марко ошибся, попытавшись обмануть Стануса насчет планов русского инвестора. Волк знал, что его обманывают.

Чарли прижался к шершавой стене, когда вожак голиа опустился на все четыре лапы, вошел в комнату и заполнил ее собой. Стоя на четырех лапах, зверь оказался лицом к лицу с ученым. Он принюхался и фыркнул, а потом подошел к Ане и сел перед ней. Женщина без каких-либо лишних движений поставила перед ним чашку с оставшимся зельем.

Волк вылизал отвратительную жидкость.

Аня тяжело дышала и думала о том, как Станус может принять незнакомца в своей голове. Зверь обошел стол на четырех лапах, продолжая изучать Карла. Тот лежал так неподвижно, как только мог, и на него уже начал действовать самодельный галлюциноген. Волк остановился, а затем облизал оставшуюся на морде часть жидкости своим широким языком. После этого Станус неожиданно оперся правой передней лапой о койку и, удерживая таким образом равновесие, поднялся с пола и встал на две лапы, глядя на Карла сверху вниз. Он опустил уши, но потом, когда зверь начал видеть кусочки разума человека, они снова поднялись и встали торчком.

Аня жестом велела Чарли Элленшоу медленно отойти от разыгрывающейся перед ними сцены. Глядя на происходящее и одновременно сползая по стене, профессор увидел, как зверь положил свою большую руку с длинными когтистыми пальцами на офицера военно-морского флота. Впервые почувствовав пульс Карла, он закрыл глаза. Его дыхание выровнялось, и волк крепче ухватился за голову капитана, который негромко ахнул, жалея, что еще не успел уснуть.