Книга Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

— Ах да, о пожаре. Англичане, видимо, перестарались, включили в один из дней всю аппаратуру одновременно, провода не выдержали нагрузки и загорелись.

Ливер сообщил некоторые любопытные детали. «Вы можете себе представить, — говорил он, — что осталось от шедевров английской техники после того, как советские пожарники полили ее из брандспойтов. Правда, нет худа без добра. Пожар помог им перестроить заново весь центр радиоперехвата, получить для него дополнительное помещение в основном здании посольства и оснастить более совершенной аппаратурой».

Американские военные дипломаты, как я заметил, тоже почему-то не любили англичан. Особенно те из них, которые активно занимались разведывательной деятельностью в Советском Союзе и имели тесные контакты на этот счет с моим шефом. Это военный атташе США Фитцджеральд, военно-морской атташе Гркович, военно-воздушный атташе Николас, помощник военного атташе Ливер… Я думаю, что их дружба с Колпертом была, конечно, не платонической. Известно, что американская разведка располагает специальным фондом, за счет которого оплачиваются услуги по сбору информации об СССР военными атташе и дипломатами некоторых стран, имеющими возможность посещать те районы Советского Союза, куда американцам пробраться трудно. Колперт был одним из тех, кто довольно часто пользовался этим источником дополнительных доходов. Во всяком случае, обобщая опыт работы западных разведчиков в СССР, он всегда с особенной похвалой отзывался о деятельности американских союзников, особенно по визуальной разведке. «Просто и гениально, — говорил мой шеф. — Важно только выбрать нужный маршрут, собрать хорошую компанию и достать билеты в мягкий вагон. Один из окна купе фотографирует объекты, другой, находящийся рядом, записывает в блокнот название места, время проезда и другие сведения, третий подстраховывает своих коллег. К сожалению, нам для такой работы не хватает персонала. Правда, можно кооперироваться с другими… Но те, кому веришь, обходятся своими силами, а с теми, у кого мало сотрудников, работать опасно… Нет, американцы — вне конкуренции. Посмотрите при случае на крышу их посольства. Чего там только нет! И обычные антенны, и специальные, целый комплекс другой аппаратуры новейших образцов, упрятанной в деревянных будках. Контроль за работой радиопередающих средств, а также радиорелейных линий, по которым идут междугородные телефонные переговоры, у них поставлен куда лучше, чем у англичан, а уж о нас и говорить не приходится… В общем, пора собираться домой. С нашей техникой и возможностями далеко не уедешь».

В последний месяц своего пребывания в Москве полковник Колперт потерял душевное равновесие. Он все время твердил мне, что обязательно явится объектом провокации со стороны русских. Во всем, что у него не ладилось, он видел руку красных. Задержка с доставкой контейнеров для того, чтобы отправить в Бельгию багаж, не состоявшийся из-за порчи международной телефонной линии разговор с Брюсселем, внезапно открывшийся насморк у мадам жены, — короче говоря, большие и мелкие неурядицы он выдавал за злонамеренные действия советских контрразведчиков против его персоны.

Видимо, именно поэтому он не пригласил никого из советских граждан, с которыми поддерживал отношения по линии МИД, Министерства обороны, Управления по обслуживанию дипкорпуса и так далее на свой прощальный коктейль, что обычно делают другие дипломаты. Пришли только знакомые полковника Колперта из представительств западных стран, каждый из которых принес по традиции бутылку шампанского. Во дворе на Донской под открытым утренним небом и состоялось прощание. Все говорили полковнику и его жене дежурные комплименты, а мой шеф посматривал на часы. «Уже десять, — тихо сказал он мне, — пора отправляться». Колперт пошел к машине, где сидела его жена (они решили ехать домой на автомобиле), помахал всем рукой, и они тронулись в путь. Вслед за ним разъехались и гости. Я поднялся в кабинет, чтобы привести там все в порядок, поскольку на следующий день к работе должен был приступить полковник Годе, который уже неделю как приехал в Москву и жил в гостинице «Варшава», ожидая отъезда своего предшественника. С самой первой встречи он не поладил с Колпертом, и эта неприязнь была взаимной. Кстати, полковник при отъезде надул своего преемника, продав ему втридорога оставшиеся напитки и бельгийские деликатесы, которые решил с собой не брать… Впрочем, не хочу вмешиваться в их личные отношения. Скажу лишь, что один полковник стоил другого.

С Годе мне пришлось работать меньше, чем с Колпертом. Новый шеф поначалу вроде бы повел себя иначе, чем прежний. «Я приехал не для того, чтобы играть в бойскаутов или шпионов, — заявил он мне в одной из первых бесед. — Главное, что надо сделать, — это исправить оплошности, совершенные Колпертом, и то свинство, которое он допустил по отношению к русским, не пригласив их на прощальный коктейль. Вы мне поможете, Ван Энгеланд». Коктейль мы устроили. И на этом благие пожелания моего нового шефа развивать дружеские отношения с советскими коллегами окончились. В своих симпатиях он отдавал предпочтение англичанам. Особенно его восхищала их активность в сборе научно-технической информации.

«Вы знаете, сколько людей занимается у них этим делом? — спрашивал он у меня. — Нет? Кроме военных разведчиков, еще целый отдел посольства. Англичане как-то говорили, что отдел посольства по науке почти целиком укомплектован служащими Объединенного разведывательного бюро министерства обороны. Эти джентльмены живут, как лорды. Они заключают контракты с английской разведкой на разработку той или иной темы и спокойно трудятся, поскольку их положение позволяет им заниматься разведкой практически открыто. Они стараются получить доступ в советские научноисследовательские учреждения, познакомиться с ведущими специалистами, у которых пытаются выуживать нужную им техническую информацию. Используют они и отдельных ученых, приезжающих в Россию на разные симпозиумы и конгрессы».

Насколько можно было понять из рассказов Годе, СИС тоже имеет свои виды на этот отдел, считая его хорошим прикрытием для проведения разведывательной деятельности, особенно в вопросах, связанных с выявлением потенциальных агентов из числа советских граждан, имеющих доступ к важной информации.

Коллизии возникают у всех. В разведке они бывают особенно острыми, имея в виду специфику работы и разные задачи, которые стоят перед теми или иными тайными службами страны. СИС, как политическая разведка Великобритании, больше интересовалась расширением возможностей для приобретения новой агентуры, чем техническими новинками, и для этого пыталась как можно шире использовать базу отдела науки английского посольства. Против такого вмешательства в их внутренние дела категорически возражали представители военной разведки, полагая, что и отдел науки, и его сотрудники должны заниматься исключительно научными проблемами и не ставить себя под угрозу провала, влезая в политику.

Среди друзей Годе, с которыми он поддерживал особенно тесные отношения, были такие активно работавшие английские военные разведчики, как военный атташе Великобритании Чарлз Харпер, военно-воздушный атташе Рой Даттон, помощник военно-воздушного атташе Стенли Вильямс и некоторые другие. Кстати, один из помощников военно-воздушного атташе в английском посольстве — Джон Мэдок осуществлял (и он этого не скрывал сам) специальные контрразведывательные функции, то есть, короче говоря, следил за английскими временными дипломатами, особенно за их контактами с советскими людьми. Я вспомнил о нем потому, что полковник Годе тоже через некоторое время стал отдавать предпочтение контрразведывательной работе, причем на уровне гестаповского провокатора. Годе был ленив или труслив, а может быть, и то и другое вместе, чтобы заниматься активной разведкой. (На моей памяти он совершил лишь одну поездку с американцами — в Архангельск: ему поручили собрать максимум сведений о железнодорожных сооружениях. Вернувшись, он переписал все данные из справочников и старых отчетов Кол-перта, хранившихся в делах.) А хлеб свой надо было чем-нибудь оправдывать. Вот он и выдумывал всякие небылицы.