Книга Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году - Дэвид Гланц

Вскоре после этого Кузнецов снова превысил, свои полномочия, приказав принять новые подготовительные меры. В 21:35 его начальник политотдела Рябчий выпустил директиву:

«Обстановка требует от частей полной боевой готовности. Всеми возможными средствами разъяснять личному составу осложнившееся международное положение, чреватое всевозможными неожиданностями. Все действия командиров и политработников должны быть ориентированы к полному выполнению задач и повышению боеготовности войск. Боевая подготовка не должна прекращаться ни на миг».[540]

Менее чем через час начальник штаба 8-й армии генерал-майор Ларионов дал войскам армии такие указания:

«В целях ускоренного приведения в боевую готовность театра военных действий командующий 8-й армии приказывает:

1. Быстро собрать подручные средства (плоты, баржи и т. п.) для строительства переправы через Дубиссу…»[541]

Среди этого все более напряженного потока сообщений из штаба округа в 03:45 22 июня пришла шифровка в 27-ю армию гласившая: «С немецкой стороны могут быть действия небольших групп, нарушающих нашу границу. Не поддавайтесь на провокации».[542]

Южнее Прибалтики шел схожий поток сообщений. 20 июня Западный особый военный округ получил донесение, что «на границе появились подразделения полевых войск с ручными пулеметами». И в тот же день

«…поблизости от пограничных столбов № 300 и 301 немецкие солдаты написали на песчаном берегу реки Буг „СССР“, а потом зачеркнули буквы, топча их сапогами и угрожая оружием несущим там службу нашим пограничникам».[543]

Накануне «Барбароссы»

Генеральный штаб не остался совершенно равнодушен к этим предупреждениям. Натыкаясь на твердое сопротивление Сталина любым мерам, которые могли бы спровоцировать немцев, он и сам предпринял некоторые действия для улучшения боеготовности — но они бледнели по сравнению с нависшей угрозой. Например, 19 июня Жуков и его помощники убедили Тимошенко отдать приказ, требующий более тщательно маскировать аэродромы. Однако эти меры должны были быть завершены к 1-15 июля.[544]

Поздним вечером 21 июня разведывательная информация заставила заволноваться даже спокойного Жукова, и он настоял на обсуждении этого вопроса со Сталиным:

«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передач М.А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — сказал И.В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.

И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи».[545]

Эта директива гласила:

«ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ № 1.

Военным советам ПВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ПВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко. Жуков».[546]