Книга Прелюдия к убийству. Смерть в баре - Найо Марш

– Очень хорошо, – сказал Пэриш, успокаиваясь. – Я же не говорю, что меня там не было. Просто я малость перебрал и не слишком отчетливо это помню.

– Мы все понимаем. Но вот что я хотел бы узнать. Если вы смотрели на Леджа, то почти наверняка видели, каким образом у него в руках оказались стрелки после того, как он завершил серию тренировочных бросков.

– Да, видел. Мой кузен вытащил их из мишени и передал Леджу. Я это точно помню.

– Отлично, – сказал Аллейн. – Это важный момент, который мы хотели до конца прояснить с вашей помощью. Так что спасибо за содействие. И еще: если вы стояли там, где стояли – согласно нашему общему выводу, то, по идее, должны были видеть всю комнату. Могли бы вы указать местоположение прочих фигурантов этого дела?

– Насколько я помню, все они сгрудились за спиной у Леджа. За исключением Абеля, находившегося за стойкой бара. Ах да! Уилл, как вы совершенно верно заметили, скрывался в углу за стойкой. Да, кажется, все именно так и было.

– Значит, никто из этих людей не смог бы незаметно для вас подойти к столу, стоявшему рядом с мишенью?

– Думаю, никто не смог бы. Но какое это имеет значение?

– А разве вы не помните, – мягко сказал Аллейн, – что на этом столе находился стаканчик мистера Уочмена? Тот самый, куда мисс Мур налила бренди, когда жертве стало плохо?

III

Пэриш не относился к типу румяных молодых людей, тем не менее после вопроса Аллейна его лицо порозовело, а зрачки – расширились.

– Но ведь отравленной оказалась стрела, – пробормотал он. – И экспертиза показала это. Именно стрела – и ничто другое.

– Да, это так… Скажите, а к столу в это время кто-нибудь подходил?

– Не думаю.

– А после инцидента?

– Что вы имеете в виду?

– Какое положение вы лично тогда занимали?

– Ну, Люк, мой кузен, рухнул на диван, а я… устремился к нему. То есть не то чтобы устремился, но наклонился так, чтобы лучше его видеть. Помню, тогда я что-то сказал… но, как мне кажется, это к делу не относится.

– А вот нам очень бы хотелось знать, что вы тогда сказали.

– Кажется, предложил ему взять себя в руки. Я, видите ли, в тот момент не придал большого значения происходящему, поскольку Люку почти всегда становилось дурно, когда он видел собственную кровь. Подобная слабость замечалась за ним с детских лет.

– Кто-нибудь еще, кроме вас, знал его слабости?

– Не имею представления. Возможно, Норман знал. Я Нормана Кьюбитта имею в виду. Незадолго до смерти Люка мы с ним болтали и, в частности, обсуждали недостатки и слабости моего кузена. Кажется, я упомянул и об этой. Он мог запомнить.

– Мистер Пэриш, – сказал Аллейн. – Постарайтесь вспомнить, что произошло после того, как мистер Уочмен рухнул на диван. Нам хотелось бы узнать все до мелочей. Надеюсь, вы поможете нам в этом?

Пэриш поднялся на ноги и начал прогуливаться по комнате. Аллейну и до этого приходилось иметь дело с актерами, и он знал, что все их движения шире и выразительнее, чем у обычных людей. Это вошло у них в привычку, так что подобную демонстрацию эмоций, связанную с языком тела, нельзя рассматривать как реакцию на неудобный вопрос, просьбу или предположение. Во всяком случае, Пэриш передвигался по комнате так, как если бы делал это среди декораций по указке режиссера. Движения Пэриша, помимо всего прочего, были еще и очень изящными, но, по мнению Аллейна, он мог этого и не осознавать.

– Кажется, у меня в мозгу начинает что-то прорисовываться. – Пэриш внезапно остановился. – При этом не могу отделаться от впечатления, что пытаюсь вспомнить дурной сон. Хорошо помню, что мигали лампы, освещение было неровным, и это здорово мне мешает, не говоря уже о том, что тогда я несколько перебрал. Постараюсь думать об этом как о некой мизансцене с участием актеров, которую мне необходимо восстановить.

– По-моему, отличная мысль, – поддержал его Аллейн.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату заглянул человек с взлохмаченными волосами.

– Прошу извинить за вторжение, – произнес гость.

– Мистер Кьюбитт? – осведомился Аллейн. Пэриш мгновенно повернулся в сторону двери. – Рад вас видеть. Заходите, пожалуйста.

Кьюбитт вошел в гостиную и поставил к стене небольшое полотно, которое принес с собой. Пэриш же по всем правилам светского этикета представил его детективам.

– Очень приятно познакомиться, – кивнул Аллейн. – В данный момент мистер Пэриш пытается воссоздать сцену событий после инцидента со стрелкой.

– Ясно, – бросил Кьюбитт, расплываясь в улыбке. – Что ж, Себ, продолжай! Извини, что помешал.

С этими словами он опустился на стул у камина и закинул одну тощую ногу на другую под таким острым углом, что оставалось только удивляться, как это у него получилось.

– Продолжай, Себ, – повторил он.

Пэриша, казалось, эти слова сбили с мысли, но он тем не менее начал рассказывать, и с каждой минутой все увереннее, словно находя поддержку в звуках собственного голоса.

– Итак, – сказал он, – Люк распростерся на диване, стоявшем у левой стены.

– Левой со стороны актеров или публики? – с ухмылкой уточнил Кьюбитт.

– Левой со стороны публики. Я специально рассматриваю эти события как своего рода мизансцену, следовательно, в данный момент нахожусь в воображаемом зрительном зале…

– Понятненько.

– …а инспектор Аллейн хорошо знает помещение частного бара… Ну так вот: поначалу никто к Люку не прикасается. Его лицо становится белым как мел, и кажется, будто он потерял сознание. Я нахожусь недалеко от изголовья дивана, а Ледж стоит в том месте, откуда метал свои стрелки, и что-то говорит, похоже, выражает сожаление в связи с травмой. Вот теперь, кажется, я вижу все очень ясно. Странно, но подобный «театральный» подход все-таки приносит свои плоды. Ты, Норман и Децима пасетесь в баре. Децина сидит на высоком стуле в дальнем конце стойки. Уилл делает шаг из своего угла, чтобы приблизиться к месту событий, а Абель наклоняется над стойкой. Минуточку… Мисс Дарра чуть в стороне ото всех – сидит в закутке возле камина. Пьяный в стельку старый Джордж Нарк что-то говорит ей, опираясь о каминную полку. Похоже, картина была именно такой.

– Продолжайте, прошу вас, – призвал Аллейн.

– Как я уже говорил, лампочки мигают, и освещение неровное. Иногда фигуры почти полностью скрываются во мраке, а потом снова выступают на передний план, как если бы на них упал свет софита. Или… – Тут Пэриш посмотрел на Кьюбитта.

– Да, – сказал Кьюбитт. – И бренди тут ни при чем. Ты все говоришь правильно.

– Ну вот. Опять меня сбили с мысли, – с раздражением проворчал Пэриш. – И снова все будто затянуло сумраком. Может, ты продолжишь?

– В самом деле, мистер Кьюбитт, – произнес Аллейн, – почему бы вам не продолжить?