Книга Великий Черчилль - Борис Тененбаум

К 5 сентября в Голландию был переведен танковый корпус, состоящий из 9-й и 10-й танковых дивизий СС. Фельдмаршал Модель приказал отвести корпус в безопасную зону на переформирование – в нем оставалось 7000 человек, примерно 20 % его штатной численности. По стечению обстоятельств безопасной зоной был признан Арнхейм. Первые пополнения были направлены в 10-ю дивизию, которая получила и все уцелевшее тяжелое вооружение из 9-й дивизии. Модель предпочитал иметь одну боеспособную часть вместо двух потрепанных.

Интересно, что немцев подвела разведка – полный набор карт для операции «Market» попал немцам в руки, когда они нашли обломки разбившегося планера, но они посчитали это фальшивкой, изготовленной на манер «Meancemeat» – испанской истории с подкинутым трупом офицера морской пехоты.

Операция «Market-Garden» поначалу развивалась успешно. Союзники, однако, наткнулись на проблемы, которые они в своем планировании не предусмотрели. Наземные части вышли к местам высадки америкaнских парашютных дивизий с запозданием – но до английской добраться не сумели вообще. Английский десант в Арнхейме оказался выброшен слишком близко к расположению эсэсовских танкистов.

Связь с авиацией оказалась потеряна из-за дефектов радиооборудования.

В итоге дело для англичан кончилось болезненным поражением – было много убитых и раненых, кому-то удалось уйти, но многие попали в плен. Ответственность за поражение разделили между Эйзенхауэром и Монтгомери, но виноват, конечно, был Монтгомери. Он начисто отмел все возражения и поправки, которые были предложены американским генералом Беделлом Смитом, начальником штаба Эйзенхауэра.

Своей ошибки он не признал. До конца дней своих Монтгомери утверждал, что операция «Market-Garden» была на 90 % успешной.

XII

Ноябрь 1944 г. застал Черчилля в Париже. На этот раз он был гостем Де Голля, и генерал сделал решительно все возможное, чтобы принять его по-королевски. Черчилль и Иден были размещены в тех же апартаментах, в которых размещался король Англии во время своего предвоеннoго визита в Париж. Иден пишет, что Черчилль приглашал его в свой номер, «если только вы, Энтони, сможете удержаться от зависти, увидев меня в золотой ванне, в то время как у вас в номере всего лишь серебряная». Ванна была действительно золотой – ее сделали для Геринга.

12 ноября, все еще находясь в Париже, Черчилль получил сведения о событии несколько более важном, чем его экстравагантное купание – английская авиация сумела потопить «Тирпиц». Налет застиг немцев врасплох, бомбардировщики сбросили три десятка огромных бомб, весом в 5 тонн каждая – и 2–3 из них попали в цель. «Тирпиц» был так сильно поврежден, что перевернулся. Удавшаяся воздушная атака была десятoй попыткoй англичан потопить линкор – они отличались поистине бульдожьим упорством.

Это было настолько большим событием, что Черчилль решил сообщить о нем Сталину специальной телеграммой.

Рузвельту Черчилль написал тоже, но содержание письма касалось главным образом оккупации Германии – он предлагал выделить специальную зону для Франции. Рузвельт, как всегда, отвечал уклончиво. Он вообще не любил фиксировать что-то на бумаге – обстоятельства могли измениться, а Рузвельт был человеком гибким. Однако он написал Черчиллю, что «американский народ потребует от меня вернуть армию домой настолько быстро, насколько позволят транспортные возможности». Так что французская помощь в деле оккупации Германии могла бы пригодиться, и накладывать вето на условия, которые Черчилль мог бы предложить Де Голлю, американский президент не собирался.

Рузвельт и Черчилль обсудили также вопрос об очередной встрече в верхах.

Рузвельт 7 ноября 1944 г. выиграл выборы, получив президентские полномочия в четверый раз подряд – достижение, беспрецедентное в истории США, так что мог теперь отвлечься от вопросов внутренней политики и заняться политикой внешней. Стороны пытались согласовать место встречи.

Предлагались Каир, Мальта и даже Иерусалим. Черчиллю эта идея особенно импонировала – он писал Рузвельту, что в городе есть первоклассные отели, где можно с удобствами разместить все три делегации, как бы многочисленны они ни были, что безопасность будет обеспечена британской стороной, что Рузвельт сможет прибыть в Палестину со всеми удобствами, на борту военного корабля, и что Сталин, который не любит летать, сможет прибыть специальным поездом через Иран.

Рузвельт согласился не споря, но написал, что сможет приехать только после 20 января 1945 г., дня инаугурации, когда он официально вступит в должность.

В Париже Черчилль был объявлен почетным жителем города. На церемонии, связанной с этим событием, он произнес речь на французском – ему бурно аплодировали, в основном за то, что он выбрал именно этот язык для своей речи. «Мне показалось, что речь была произнесена с большим подъемом, – меланхолично замечал присутствовавший английский дипломат, – не знаю, что поняли местные».

Свой 70-й день рождения Черчилль встречал дома, в Лондоне, что было поистине удивительно. Начиная с лета, он успел съездить в Италию, в Канаду, в Москву, а из Москвы полетел кружным маршрутом, через Каир, уже не говоря о ноябрьском путешествии во Францию.

Круг гостей собрался тесный – жена, все три его дочери, брат Черчилля Джек, сестра Клементины Черчилль Нелли, зять Черчилля Дункан Сэндис, Энтони Иден и лорд Бивербрук.

Не приехал только сын Рэндольф. Его развод с Памелой уже состоялся, и он был сердит на отца, который назначил его бывшей жене содержание, даже не спросив мнения Рэндольфа. Впрочем, он прислал телеграмму из Югославии.

В ней говорилось, что на обеде, где были все хорватские генералы, а также главы американской и советской миссий, был предложен тост: «За здоровье Уинстона Черчилля!»– все выпили с большим энтузиазмом.

Что думал Черчилль об «энтузиазме хорватских генералов», сказать трудно, но, по-видимому, в день своего семидесятилетия ему хотелось получить от сына что-то более содержательное, чем отчет о банкете в Югославии.

XIII

Прорыв англо-американских войск из Нормандии совершенно потряс весь германский Западный фронт – потери были огромны. Из миллиона солдат, сражавшихся во Франции летом 1944 г., 240 тысяч были убиты или ранены и еще 210 тысяч попали в плен. Из примерно 50 дивизий, принимавших участие в сражении, не больше 10 могли рассматриваться как части, способные к сопротивлению, за три месяца сражений из строя вышло больше солдат вермахта, чем когда-то под Сталинградом. Гитлер настаивал на обороне портов атлантического побережья и Ла-Манша до последнего солдата, и порты действительно были очень нужны союзному командованию – но те 160 тысяч солдат, которые оказались заперты в этих «крепостях», были еще нужнее Рундштедту. Фельдмаршал Модель считал, что из 74 дивизий, оборонявших германский фронт на Западе, от Северного моря и до швейцарской границы, можно было бы составить 25, имевших реальную ценность. Пополнения наскребали где только могли. Зенитные части в Рейхе были укомплектованы стариками или подpостками.