Книга Книга Страшного суда - Конни Уиллис

—Ты споткнулась?

— Нет. Голова болит.

— Ударилась головой?

— Нет. — Девочка поддернула рукав. — Локтем о камни.

Киврин приподняла свободно спадающий рукав повыше.

На локте виднелась ссадина, крови не было. Неужели перелом? Почему Розамунда так странно выворачивает локоть?

— Больно? — спросила Киврин, осторожно сгибая ее руку.

— Нет.

—А так? — Она попробовала покрутить.

— Нет.

— Пальцами можешь пошевелить?

Розамунда поболтала всеми по очереди. Киврин в недоумении сдвинула брови. Возможно, растяжение, но как тогда ей удается так свободно вертеть рукой?

—Леди Имейн, вы не могли бы привести отца Роша? — попросила Киврин.

— Что от него проку? — презрительно поджала губы Имейн, однако все-таки пошла.

— Вроде бы не сломана, — обнадежила Киврин Розамунду.

Девочка опустила руку, взвыла от боли и вздернула плечо под тем же странным углом. Кровь отхлынула от ее лица, над верхней губой выступила испарина.

«Значит, все-таки сломана», — решила Киврин и потянулась к руке. Отпрянув, Розамунда на глазах Киврин повалилась кулем со скамьи на пол. В этот раз она точно ударилась головой. Киврин услышала тяжелый удар о камень. Перебравшись через скамью, она опустилась рядом с девочкой на колени.

— Розамунда, ты меня слышишь? Розамунда!

Та не шевелилась. Падая, она откинула ушибленную руку в сторону, будто хватаясь за что-то, и когда Киврин дотронулась до локтя, вздрогнула. Киврин отчаянно оглянулась, ища Имейн, однако старухи на лестнице не было.

Розамунда распахнула глаза.

— Не уходи! — попросила она, видя, что Киврин поднимается на ноги.

— Я должна сходить за подмогой.

Девочка замотала головой.

— Отец Рош! — крикнула Киврин, понимая, что он не расслышит за тяжелой глухой дверью. Из сеней выбежала леди Эливис и кинулась к дочери.

—У нее синяя хворь?

«Нет».

—Она упала, — объяснила Киврин, прикасаясь к простертой по полу голой руке Розамунды. Рука пылала жаром. Розамунда, снова закрыв глаза, дышала ровно, размеренно, будто во сне.

Киврин закатала тяжелый рукав Розамундиного платья выше плеча и вывернула руку, чтобы посмотреть подмышку. Девочка дернулась от боли, но Киврин держала крепко.

Не такой большой, как у клирика, однако ярко-красный и уже твердый на ощупь.

«Нет, — подумала Киврин. — Нет». Розамунда застонала и попыталась вырвать руку. Киврин осторожно уложила ее обратно на пол, расстелив рукав на камнях.

—Что случилось? — спросила Агнес, спускаясь по лестнице. — Розамунда захворала?

«Я не могу этого допустить, — думала Киврин. — Мне нужна помощь. Все с ним контактировали, даже Агнес, а здесь их ничем не спасти. До изобретения антибиотиков еще целых шесть столетий».

— За твои грехи воздается нам, — изрекла Имейн.

Киврин подняла голову. Эливис смотрела на старуху рассеянно, будто не слышала.

— Твои и Гэвина, — продолжала Имейн.

— Гэвин, — произнесла Киврин вслух. Пусть покажет, где переброска, и она приведет помощь. Доктор Аренс придумает, что делать. И мистер Дануорти. Доктор Аренс даст ей антибиотики и вакцину. — Где Гэвин?

Эливис посмотрела на нее полным тоски и надежды взглядом. Гэвин наконец добился ее, поняла Киврин.

— Где он? Где Гэвин? — повторила она.

— Уехал, — ответила Эливис.

— Куда? Мне нужно с ним поговорить. Я должна привести помощь.

— Помощи ждать неоткуда, — возвестила Имейн, становясь на колени рядом с Розамундой и складывая ладони. — Это кара Господня.

— Куда уехал? — спросила Киврин, поднимаясь с пола.

— В Бат. За моим супругом.

Запись из «Книги Страшного суда»

(070114-070526)

Я решила все это записать. Мистер Гилкрист надеялся, что благодаря экспедициям кафедры медиевистики в прошлое нам удастся получить сведения об эпидемии чумы из первых рук. Кажется, его чаяния сбылись.

Первым заболел клирик, прибывший с епископским посланником. Приехал он уже больным или нет, я не знаю. Возможно, что да, и именно поэтому вся компания завернула в поместье, сделав крюк по дороге в Оксфорд — хотели избавиться от больного. В рождественское утро, когда они уезжали, ему уже явно нездоровилось, а значит, накануне вечером, когда с ним контактировала половина деревни, он был уже заразен.

Он инфицировал дочь лорда Гийома, которая заболела... двадцать шестого? Я потеряла счет времени. У обоих классические бубоны. Бубон клирика лопнул и сочится гноем. Розамундин твердый и растет, он уже почти размером с грецкий орех. Кожа вокруг него воспалена. Больные лежат в сильном жару, периодически впадая в беспамятство и бред.

Мы с отцом Рошем изолировали их в светлице и всем велели сидеть по домам, друг к другу не ходить и не общаться, но я боюсь, уже слишком поздно. Почти вся деревня плясала на рождественской гулянке, и все домашние сидели с клириком за одним праздничным столом.

Знать бы еще, заразна ли чума до появления симптомов и какой у нее инкубационный период. Я помню, что она бывает трех видов: бубонная, которую разносят крысы и блохи; легочная — передается воздушно-капельным путем, и септическая, поражающая кровеносную систему. Легочная — самая заразная, поскольку распространяется через кашель, дыхание и телесный контакт с больным. У клирика и Розамунды вроде бы бубонная.

От страха мысли путаются. Он накатывает волнами. Броде ничего-ничего, а потом вдруг паника, и я хватаюсь за спинку кровати, чтобы не умчаться прочь — прочь из этой комнаты, из этого дома, из этой деревни, куда угодно, лишь бы подальше!

Я знаю, что у меня прививка от чумы, но Т-клеточное наращивание и антибиотики мне тоже кололи, а я все равно чем-то заболела, поэтому от каждого прикосновения клирика я внутренне съеживаюсь. Отец Рош постоянно забывает надевать повязку, и я боюсь, как бы он тоже не заразился. И Агнес. Еще я боюсь, что клирик умрет. И Розамунда. И что кто-нибудь в деревне подхватит легочную, и Гэвин не вернется, и я не отыщу ту самую поляну до стыковки...

(Пауза.)

Кажется, успокоилась. Помогает, когда говорю с вами, даже если вы меня не слышите.

Розамунда молодая и крепкая. Чума убивала не всех подряд. В некоторых деревнях все уцелели.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Розамунду отнесли в светлицу и устроили на соломенном тюфяке в узком проходе рядом с кроватью. Рош, накрыв тюфяк полотняной простыней, отправился в амбар за постелью.

Киврин опасалась, что Розамунда придет в ужас при виде клирика с его жутким вываливающимся языком и чернеющей кожей, но девочка на него едва взглянула. Сняв сюрко и туфли, она благодарно улеглась на узком тюфяке. Киврин укрыла ее кроличьим одеялом с кровати.