Книга Дворец грез - Паулина Гейдж

Мы лежали на траве, тяжело дыша, потом наше дыхание успокоилось, и я задремала. Он шевельнулся, оторвал голову от моей груди, вздохнул и поднялся.

— Подожди здесь, — властно сказал он и, натянув измятую набедренную повязку, направился в сторону дома.

Приподнявшись на локте, я смотрела ему вслед, пока высокая бледная фигура не затерялась в темноте. К тому времени, как он вернулся и вручил мне фиал с белым порошком, я привела себя в порядок и начинала уже волноваться.

— Будь осторожна с этим, — пробормотал он и наклонился поцеловать меня. — Я люблю тебя, Ту.

— Я тоже люблю тебя, Мастер, — прошептала я в ответ, но он уже оставил меня, промелькнул между стволами пальм, и ночь поглотила его.

Когда он исчез из виду, я посмотрела в небо. Луны не было.

В детском дворе было тихо, и я смогла добраться до своей кельи незамеченной. Дисенк спала на циновке у двери, я осторожно шагнула через нее, чтобы не разбудить. Она оставила горящую лампу на столе у моей кушетки. Быстро заглянув в корзинку Пентауру, который спал, по-орлиному раскинув ручки во сне, я взяла сумку с лекарствами, поднесла ее к лампе, открыла и достала чудесную алебастровую баночку, где хранилась смесь масел для массажа. Я вынула пробку и быстро огляделась. Все было тихо. Я не колебалась. Не дав себе времени подумать, только для большей уверенности бросив мимолетный взгляд на подушку, в которой хранился свиток царевича, я очень осторожно распечатала фиал, врученный Гуи, и аккуратно, чтобы содержимое не попало на руки, пересыпала порошок в банку. Глядя на маленькую пирамидку порошка на поверхности масла, я почувствовала, что вспотела.

Вдруг до меня донесся какой-то тихий звук, я быстро оглянулась. Дисенк стояла у двери, приглаживая взъерошенные волосы, ее лицо раскраснелось ото сна, но в глазах читалось беспокойство.

— Что ты делаешь, госпожа? — тихо спросила она.

Я молча застыла с пустым фиалом в одной руке и банкой в другой. И тогда она поняла.

— Это твое масло для массажа? — настойчиво допытывалась она. — А что в фиале? Это дал тебе Мастер? О Ту! Вы собираетесь убить его, правда? Ты и Мастер.

Слова прозвучали как утверждение, и я могла не отвечать. Я кивнула. Ее брови поползли вверх.

— Хорошо, — продолжала она. — Если позволишь, я принесу тебе успокоительное питье, потом раздену и умою тебя. — Ее взгляд скользнул к моим неподвижным рукам. — Будь осторожна, — добавила она и ушла, не дожидаясь, пока я отпущу ее.

Закрыв банку, я с холодным содроганием подумала, что мы с ней теперь оказались в равном положении, она не станет больше относиться ко мне как к своей госпоже. От меня не ускользнула нотка фамильярности в ее голосе, когда она говорила со мной. Как и то, что она не выглядела удивленной или шокированной. Она, со своей обычной проницательностью, сразу поняла, что я делаю. Значит, она тоже причастна к заговору Гуи и была с ними заодно задолго до того, как я вынырнула из Нила и вскарабкалась на его ладью? В конце концов, разве она не служила у сестры Гуи? «О боги, — подумала я, падая в кресло. — Я теряю рассудок? Получается, я такая же жертва, как и Рамзес?»

У меня появилось любопытное подозрение, я встала и снова открыла врачебную сумку, нащупывая банку, в которой хранила запас шипов акации. Я перестала пользоваться ими, когда поняла, что беременна Пентауру, и теперь не могла вспомнить, оставалось ли там что-нибудь. Я нашла банку, но там не было ничего, кроме облачка серой пыли на дне.

Я смотрела на него, сдвинув брови. Гуи говорил, что давно собранные шипы темнеют. Он заверял меня, что они сохранили нужные свойства, но что, если он лгал? Что, если они уже были слишком старые, когда он давал их мне, и он знал это, но ему было уже все равно, так как я стала для него бесполезной? О, конечно нет! Гуи не мог поступить со мной так ужасно! Я вспомнила ощущение его рук на своем теле этой ночью, слова, что со стоном вырывались из его горла, когда мы сливались в страстных объятиях. Я снова плотно закрыла свою сумку. Нет, он не мог. Это абсурдная мысль. Гуи суров, но не жесток. Я услышала, как сандалии Дисенк шлепают по камням, и вдруг поняла, как устала. Я ничего не смогу решить до утра.

ГЛАВА 23

Проснувшись утром, я поняла, что не изменю своему замыслу. Я позавтракала в постели, глядя, как кормилица дает грудь Пентауру, и, когда она ушла, я немного потискала его, потом посадила на пол; пока он радостно гулил и сучил ножками, я сходила в ванную комнату, после чего Дисенк стала одевать и красить меня. Поднеся зеркало к лицу, я изучила свое отражение и поразилась тому, что в моих глазах, таких синих и прозрачных, нельзя было разглядеть ничего, кроме чистоты и здоровья. Кожа сияла. Я была уверена, что эта красота в обрамлении гладких блестящих волос могла соперничать с красотой любой женщины в гареме. Глупый Рамзес. Воспоминание о Рамзесе было болезненным, я вздохнула про себя и постаралась отогнать неприятные мысли; я стала думать о страстных объятиях Гуи, и острота этого воспоминания унесла прочь всю мою горечь.

Когда Дисенк закончила свои священнодействия, я взяла маленькую корзинку, выстлала ее куском тонкого льна и наполнила разными косметическими мазями и притираниями. Среди горшочков и фиалов я положила и банку со смертоносным массажным маслом. Потом я послала Дисенк нарвать цветов и незаметно удостовериться, что Гунро и Хентмира одни в своей комнате. В ожидании ее возвращения я опустилась на колени рядом с сыном и ласково заговорила с ним, он улыбался мне в ответ счастливой безмятежной улыбкой и доверчиво обхватывал мои пальцы своими пухлыми ручонками.

— Мой маленький царевич, — шептала я. — Я люблю тебя, мой царственный писец.

И он ликовал и восторженно агукал мне в ответ.

Цветы были еще влажными после утреннего полива, я стряхнула прохладные капли себе на руки, положила цветы в корзину и пошла по дорожке к своему прежнему двору.

Направляясь к своей бывшей комнате, я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и обернулась. Хатия смотрела в мою сторону, глаза живого мертвеца сверлили меня через залитую солнцем лужайку. Повинуясь внезапному импульсу, я приветливо помахала ей, но она не пошевелилась. Пожав плечами, я пошла дальше.

Увидев в дверном проеме мой силуэт, обе женщины подняли головы, потом Хентмира вскочила с кресла и поклонилась.

— Госпожа Ту! — воскликнула она в очевидном смущении. — Большая честь для нас!

И опять, как в прошлый раз, я ощутила себя утомленной жизнью старухой. Я заставила себя улыбнуться.

— Приветствую тебя, Хентмира, — учтиво ответила я. — Гунро, как ты поживаешь?

Танцовщица стояла, прислонившись к стене. Услышав мой голос, она выпрямилась, махнула рукой и состроила гримасу.

— В тоске и заботах, Ту, — сказала она. — Я потянула ногу, а смотритель скота прислал сообщение, что мои стада в Западной Дельте приходят в упадок. Рада тебя видеть. — Шагнув вперед, она обняла меня. — Прости, что не пришла навестить тебя, — уныло продолжала она. — Удивительное место этот гарем. Два двора разделяет лишь короткая дорожка, а видимся так редко, будто живем через пустыню. — Подойдя к двери, она выглянула и велела, чтобы принесли сладостей и вина, потом взяла меня за руку и потянула к своей кушетке, сама уселась рядом. — Ну, как там твой малыш?