Книга Когда мир изменился - Ник Перумов

— Что, что там такое? — выпалила Марица, вдруг оказавшаяся в непосредственной близи от Фесса. В очень и очень непосредственной. Его обдала волна аромата — рыжеволосая и зеленоглазая ведьмочка не забыла опрокинуть на себя чуть ли не целый флакончик духов. — Ой, ой, мамочки, мне страшно!..

— Марица!.. — застонал маэстро Гольдони. Он, похоже, в отличие от своей юной подружки лучше понимал, что происходит.

Окончательно ожил его собственный страж, медленно, рваными рывками продвигавшийся теперь к ним. Скользило где-то в далёкой пока ещё глубине бесконечное тело твари, и в тот же миг Аэ вдруг оказалась рядом с откровенно прижавшейся к некроманту Марицей.

Из сжатого кулака драконица вырвалась огненная капля, пронеслась мимо самого носа ведьмочки, и та истошно взвизгнула, отскакивая, словно облитая водой кошка.

— Отойди. От. Моего. Мужчины, — прошипела Аэсоннэ прямо в широко раскрывшиеся зелёные глаза. Кончик носа Марицы стремительно краснел.

И — для верность — драконица раскрыла ладонь перед лицом ведьмочки. С кончиков пальцев стекали струйки оранжевого пламени, извивались по линиям руки, таяли лёгким дымком. Волна истекающего жара охватила всю четвёрку — это была не иллюзия, это был самый настоящий драконий огонь.

— Ой… — пискнула Марица, поспешно прячась за спиной маэстро Гольдони. — Ой, ты кто? — вырвалось у неё совершенно по детски.

— Это дракон, девочка… — простонал несчастный мэтр. — Самый настоящий дракон и очень, очень могущественный…

— А-а… ммм… — Марица попятилась, зачарованно глядя на Аэсоннэ, словно птичка на удава.

— Драконица, к вашему сведению, синьорина. Впрочем, я не в обиде. Серьёзно. Ничего-ничего, — самым светским голосом проговорила Аэ, разглядывая собстенные ногти, где угасали последние оранжевые искорки. — Бывает. Синьорина Марица ошиблась. Она больше не будет.

К удивлению Фесса, Марица ничего не ответила и глаз не опустила. Лишь молча кивнула, но едва ли этот кивок мог означать действительно и искреннее обещание.

Ох, девочки такие девочки…

— Синьор Фесс… мой страж… с ним что-то не то, — быстро и виновато пролепетал меж тем маэстро Гольдони. — И вы, синьорина дракон… он сейчас будет здесь и он мне не повинуется!..

Старое пробуждалось, чётко ощущал Фесс. И, как ни странно, он этому радовался. Радовался, что против него не просто какой-то тупой монстр, скорее всего — слепой подземный змей или даже василиск, если здесь они змееобразны.

Но даже василиск лучше этого скольжения по поверхности жизни, не в силах ни принять её, ни понять, ни ощутить, что она действительно твоя.

Что ты действительно проснулся.

Марица продолжала прятаться за спиной маэстро, старательно изображая испуг, смущение и растерянность. Даже слишком старательно. Но некроманта обмануть она не могла — силой она и впрямь не была обделена. И она неплохо умела её прятать. Неплохо, но недостаточно, чтобы скрыть совсем.

— Ты можешь остановить своего стража, мэтр? Иначе, боюсь, мне придётся его…

— Придётся, синьор Фесс, ой, придётся! Его сломали, испортили, совсем испортили, отсюда чувствую!

— Хорошо, мэтр. Аэ, помогай!..

— Чего тут помогать, всё легче лёгкого, — пренебрежительно хмыкнула драконица. — Достаточно одной волны моего огня…

— Нет-нет-нет, пожалуйста, не надо огня! — взмолился несчастный маэстро. — Только не под моей башней!

— Тогда разъять на части. Аэ!..

— Уже даю, уже, — драконица оказалась рядом, за спиной, положила обе руки ему на плечи. С её ладоней текло тепло, не тепло даже, а настоящий жар, прогонявший из жил скапливавшийся там неприятный холод.

И, с истинно драконьим пренебрежением Аэ не обращала никакого внимания на сжавшуюся ведьмочку Марицу, оказавшуюся, впрочем, отнюдь не робкого десятка — поза её выдавала готовность к прыжку и драке, отнюдь не страх, растерянность и «ой-ой, спасайся кто может!»

Фесс утвердил ладони на оголовке посоха. Рассеянная сила послушно собиралась, стекалась к металлическому сердечнику, повинуясь неслышимой команде. Старое себя ещё покажет, не без злого удовлетворения подумал мимолетно некромант. Пусть мы — древних ратей воины, отставшие от своих полков, мы ещё покажем, чего стоим!

На краткие мгновения ему казалось что он вновь ощущает поток той самой, настоящей, истинной силы. Силы, что пронзала всё сущее и в направлении которой состояли суть со смыслом магии.

Сейчас это была лишь грубая и неверная имитация. Нет, ему точно предстояло как следует заняться разработками местных магов, а пока что — сгодятся и старые методы!

Колебания и изменения силы. Подчиняющиеся сложными законам и формулам, заставляющие вибрировать с ними в унисон другие чары, раскачивая и раскачивая их, всё сильнее и сильнее; страж приближался стремительно, словно получив чей-то приказ, но заклятия Фесса вцепились в него и уже не выпускали.

Это походило на мчащуюся под уклон телегу, от которой одна за другой отваливались колёса.

Исчезли, распадаясь, слои ложного сумрака, открылись ряды блестящих зубьев, сотворённых магией, сейчас — бешено вращающиеся, готовые рвать, кромсать и перетирать чуть ли не в пыль.

Эти незримые челюсти сотрясались сейчас мощными биениями, тряска готова была вот-вот разметать стража на мелкие кусочки, и они уже отваливались, но сердцевина его, теряя управлящие и маскирующие чары, продолжала нестись, подобно выпущенному из катапульты ядру.

Марица взвигнула и вдруг с совершенно неженской силой поволокла своего «котика» прочь, к выходу из катакомб.

Аэсоннэ с шипением втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы, но не шелохнулась и ладоней с плеч некроманта не убрала.

Маэстро Гольдони, несмотря ни на что, весьма быстро и умело начаровал вполне неплохой щит, самый простой, но и самый действенный; другое дело, что он бы сейчас не помог, как и обычный щит пехотинца не спасёт от стенобойного тарана.

Кто-то неведомый, но очень, очень умелый придал сведённому с ума стражу немалое ускорение, на самом деле обратил его в смертоносное ядро, что поразит, может, даже и не чарами, но просто самим ударом.

Некромант зажмурился. За спиной по-прежнему горел масляный фонарь маэстро Гольдони, но Фесс не нуждался сейчас в свете. Клубок несущихся на них заклятий, страж мэтра, представал его внутреннему взору облаком жемчужных молний,