Книга Возвращение Пираньи - Александр Бушков

– Аналогично, – сказал Мазур. – Слушай, рассказалбы ты, наконец, за что у тебя «Дружба народов»? До сих пор любопытно...

– За заслуги перед отечеством, ясное дело, – сказалКацуба. – Был я когда-то молодой и энергичный старлей, и приехал к нам вСоюз нерушимый республик свободных один генералиссимус типа Папуаса, прокоторого тогда еще не было известно точно – станет он другом мирового соцлагеряили шатнется в объятия империализма. Ну я был десятой спицей в колесе, опекалиего бобры – не мне, юному, чета. Вот только когда он ухитрился срубить хвосты ивместе с советником из ихнего посольства закатиться на хату к проституткам,куда довольно некстати нагрянула облава, – ну, представляешь застойныевремена? – именно ваш покорный слуга эту хату вычислил и ухитрилсявыдернуть оттуда обоих папуасов под носом доблестной советской милиции. Законьячком эту историю кто-то изложил лично дорогому Леониду Ильичу, в те порыеще бодрому, без малейшего маразма. Ильич посмеялся и велел непременно отметитьнаходчивого молодого товарища. Поскольку я возле генералиссимуса светился какисключительно штатское лицо – кажется, аспирант из «Лумумбы», уж точно и непомню, – то и отмечен был соответственно. Такова была моя перваянаграда... А того генералиссимуса, кстати, все-таки понесло в цепкие объятиямировой Антанты, по слухам, наше же ведомство ему и обеспечило нежданное самоубийствоиз четырех стволов... Ты что?

Мазур стоял как вкопанный, его мимоходом толкали, он необращал внимания. Нет, ему не почудилось, как решил было сгоряча, это и в самомделе были странствующие латиноамериканские певцы, Мазур таких не раз видел вПитере, а теперь вот кто-то из вагантов добрался до Арбата. Народец былневероятно живописный, в бахроме, нашитой всюду, где только возможно, впозвякивающих разноцветных бусах. Они ничуть не походили на тех музыкантов, чтоМазур видел в Санта-Кроче, – а вот песня была знакомая, та самая«Малагуэна»:

Eres linda у hechicra,

Como el candor de una rosa,

Como el candor de una rosa...

Его пронзила боль. Он крепко зажмурился. Казалось,достаточно открыть глаза – и окажется в ночном саду, освещенном разноцветнымиогнями, под другими звездами, на другом конце света, и Ольга вновь будетсмотреть в лицо – неотрывно, загадочно, покорно и властно. Вот только открытьглаза...

Como el candor de una rosa,

Como el candor de una rosa...

Кажется, он застонал от этой невыносимой боли – Кацуба вдругпотряс за плечо, что-то встревоженно спросил, Мазур отмахнулся. И медленнооткрыл глаза.

Ничего не было – только морозная, смертная тоска.

И это – последний из рассказов о Маугли, сказал Киплинг.

* * *

...И обратился я, и видел под солнцем, что не проворнымдостается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных– богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их.

Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются впагубную сеть и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческиеуловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.

Екклезиаст, 9, 11—12