Книга На Грани. Книга 2 - Литта Лински

— На все? — насмешливо переспросил король. — Интересно, что вы под этим подразумеваете? А то звучит несколько двусмысленно.

— Если ваше величество пожелает, я могла бы… могла бы, — Шалена обычно не лезла за словом в карман, когда нужно было добиться желаемого, но откровенно предложить себя королю даже у нее не хватало духу.

Обычно в подобных случаях мужчины понимали все без слов и сами проявляли дальнейшую инициативу. По крайней мере, с Шэлом было именно так.

— Рискуя оскорбить вас, предположу, что вы готовы пожертвовать своей добродетелью ради возможности остаться во дворце? — король наконец соблаговолил понять, что имеет в виду просительница.

— Да, ваше величество, — Шалена склонила голову, принимая вид обреченной невинности.

— Дэнья Эрбер, я не стану злоупотреблять своим положением, обрекая вас на ужасную участь королевской любовницы, — король вновь усмехнулся. — Вместо этого я удовлетворю вашу просьбу без всяких условий. Желаете остаться в Ортейне — оставайтесь. Во дворце достаточно свободных комнат. Найдите кого-нибудь из младших дворцовых распорядителей. Я напишу вам бумагу, согласно которой вы сможете получить место для проживания и небольшое жалование, как бывшая фрейлина моей дорогой матушки. Вас устроит такой вариант?

С одной стороны, предложение короля Шалену вполне устраивало, с другой — не хотелось упускать единственный шанс заполучить его самого, пусть даже на одну ночь. И она решилась.

— Нет, — тихим, но твердым голосом проговорила девушка, глядя в глаза королю.

— Нет? — он выглядел искренне удивленным.

— Я люблю вас! — Шалена словно прыгнула в море со скалы. — Принадлежать вам для меня не унижение, а мечта. Не гоните меня, прошу!

— Ну, раз вы просите… — и король сделал шаг к ней.

— Да! — Шалена обвила его шею руками, наслаждаясь сознанием очередной победы — самой главной в жизни.

Одна ночь, о которой просила девушка, обернулась почти двумя месяцами королевской благосклонности. Такой поворот ошарашил даже саму Шалену. Сколь бы смелыми ни были ее планы, о роли признанной королевской фаворитки она не смела и мечтать. Упиваясь неожиданным счастьем, Шалена почти не обращала внимания на изменившееся отношение окружающих. Теперь одновременно ее ненавидели и перед ней заискивали. Но Шалене было наплевать, она не стремилась извлечь каких-нибудь дополнительных выгод из своей связи с королем, ей было достаточно его привязанности. Риз Нолан при встрече резко отчитал подопечную за столь дерзкий шаг, к тому же не согласованный с ним.

Впрочем, счастье девушки было недолгим. Не прошло и двух месяцев, как король, увлекшись графиней Гивейл, решил разорвать отношения с простой дворянкой из Акзитэна. Несмотря на понимание того, что она и так получила больше, чем могла мечтать, Шалена сразу возненавидела соперницу бешеной ненавистью, какой и не подозревала в себе раньше. Она бы, не задумываясь, убила надменную аристократку, если бы это могло что-то изменить. Но, увы, смерть графини Гивейл не вернула бы Шалене утраченного.

Так потекли месяцы унылого существования отставной фаворитки, наполненные тоской и ревностью. Король почти не замечал ее, хотя при встречах приветливо раскланивался и даже порой интересовался, как поживает бывшая возлюбленная. И вот вчера, когда Шалену неожиданно вызвали к королю, она вопреки здравому смыслу поверила, что он хочет вновь приблизить ее к себе. Но оказалось, что его величество лишь подыскал для девушки подходящую должность с приличным жалованием. Шалене вновь предстояло стать фрейлиной, на этот раз при какой-то знатной эларке.

Не успела она отойти от разочарования, как ее вновь вызвали, на этот раз к Ризу Нолану. Прежний покровитель велел ей следить за новой госпожой, как раньше она следила за королевой, и докладывать ему о каждом шаге, жесте и вздохе эларской дамы, которой оказалась не кто-нибудь, а сама Лотэсса Линсар. Когда-то среди прочих уроков Шалену заставляли заучивать родословные самых знатных семейств всех доэйских королевств.

Выводы, к которым пришла девушка, обдумывая этот странный поворот в своей судьбе, отнюдь не порадовали ее. Однако у Шалены и в мыслях не было отказаться от новой должности.

Глава 24

Устав проклинать себя, Лотэсса впала в апатию. Она безучастно взирала на происходящее, хотя, по сути, почти ничего не происходило. Правда, место ее обитания в Ортейне сменилось в третий раз, но девушка воспринимала эти перемены как перевод из одной камеры темницы в другую. Новая фрейлина, хоть и была чрезвычайно хорошенькой молодой женщиной, не вызвала в Тэссе и сотой доли расположения, какую она когда-то испытала к Альве при их первой встрече. Впрочем, та тоже не выказывала симпатии к госпоже. Тэсс то и дело ловила на себе колючий взгляд больших голубых глаз. Девицу звали не то Шелана, не то Шалена и она, похоже, не собиралась оставлять Лотэссу в одиночестве ни на минуту. Скорее уж эту красивую, но неприятную особу приставили к ней в качестве надзирательницы, чем фрейлины. Ну и пусть. Тем лучше. По крайней мере, будет кому доложить Торну о том, что узница отказывается есть. Тэсса решила, что это лучший способ выразить протест против заточения. Однако от еды девушка отказывалась не только назло дайрийцам. Есть просто не хотелось, как и жить вообще.

Ужасно осознавать, что она все испортила. Неужели нельзя было придумать слова, которые бы убедили Валтора отказаться от войны? Здравый смысл подсказывал ей, что таких слов не существует. По крайней мере, до сих пор ей в голову не пришло ни одной сносной идеи. Ни одного довода, который Дайриец не мог бы высмеять или разбить в пух и прах. Как почти со всеми людьми, с Тэссой случалось, что самые толковые мысли и остроумные аргументы приходили после завершения беседы, которую она мысленно продолжала вести. Но не в этот раз. Сколько ни прокручивала она в голове разговор с королем, так и не смогла придумать ничего достаточно убедительного.

Постепенно устав от мысленных баталий и невозможности отыскать решение, девушка впала в какое-то внутреннее оцепенение, подобное тому, что накрыло ее при известии о смерти королевы Шафиры. Внешне она тоже, должно быть, выглядела настолько безжизненной, что новая фрейлина, видно, сочла своим долгом ее растормошить.

— Энья, — голос девицы звучал довольно естественно, не слащаво, и все-таки Тэсс явно слышалась какая-то фальшь, — как вы находите Тиарис? Древняя столица Элара впечатлила вас?

На какой-то миг мгновенно вскипевшая злость вытеснила апатию, Тэсс резко подняла голову.

— Столица Элара называется по-другому!

— Так то сейчас, — та, казалось, и не заметила направленного на нее гнева. — Я же про древние времена говорю, когда Элар и Дайрия были одной страной, а Вельтана — маленьким городком в Муане.

Глядя со стороны, нельзя было сказать, что фрейлина издевается над своей госпожой, скорее просто демонстрирует знание истории, и все-таки Лотэсса явственно чувствовала насмешку, внешне никак не выраженную. Случись этот разговор до завоевания дайрийцами Элара, Тэсс бы так не злилась. Скорей уж окинула бы собеседницу снисходительным взглядом с оттенком презрения, мол, прикрываете нынешнюю неказистость былой славой могучей империи. Но теперь, когда она знала, что королю Валтору оказалось под силу вновь объединить под своей властью расколотую когда-то страну, о чувстве превосходства придется позабыть. Гнев по сути вызывала именно правота фрейлины, хотя та даже не представляла, что ее ехидная фраза на деле является пророчеством и относится к будущему не в меньшей степени, чем к прошлому.