Книга Сети сатаны - Оливер Петч

– Кто вы такой? – Агриппа усмехнулся. – С каких это пор люди хотят знать, кто они? Весьма необычная мысль, вам не кажется? Такая, скажем… новая, – он рассмеялся. – Но и вы, доктор Фауст, человек не совсем обычный. Можно сказать, новый представитель нашего рода.

Иоганн был так погружен в дискуссии с Агриппой, что порой забывал о своем ассистенте. Вагнер был предоставлен самому себе. Они не виделись, кроме как в полдень за столом и по вечерам в трактире. Фауст уже не присматривал за своим подопечным, как обещал самому себе еще год назад, в лесу под Варнхаймом. Жажда знаний оказалась сильнее дружбы.

И судьба – то самое проклятие, о котором говорил Иоганн, – преподнесла ему очередной подарок.

* * *

Карл, пошатываясь, вышел из трактира на берегу Рейна и подставил лицо осеннему дождю. В голове шумело; из трактира еще были слышны взрывы хохота, музыка и звон бьющихся кружек. «Черный кит» пользовался дурной славой, но нередко сюда заглядывали и вельможные особы. Такого посетителя нетрудно было узнать по высоко поднятому вороту и шляпе с мягкими широкими полями. Он приходил в простом шерстяном плаще, накинутом поверх дорогих одежд, и садился в стороне от других. Вскоре к нему подсаживался миловидный юноша, и еще через некоторое время оба поднимались по узкой лестнице в верхние комнаты.

Карл уже не раз бывал в этих комнатах.

Иногда он проклинал себя за то, что совершал. И за что только Господь взвалил на него такое бремя? Карл понимал, что это смертный грех, наказанием за который была смерть на костре. Но плоть слаба. Почему он не мог, как все другие мужчины, полюбить девушку? Это доводило его до отчаяния! Если то, что он делал, грешно – почему Господь создал его таким? Даже на исповеди Карл не осмеливался упоминать о своем проступке. Он опасался, что священник перед лицом столь тяжкого прегрешения нарушит тайну исповеди. Вместо этого Карл, словно одурманенный, бросался из одной авантюры в другую. Угрызения совести он глушил вином и шнапсом, которые в «Черном ките» лились в изобилии.

К горлу вдруг подступила тошнота. Вагнер сделал несколько неловких шагов к реке, упал на колени, и его вывернуло. В воде отражались огни портовых трактиров, что жались между многочисленными причалами, складами и рыбными лавками, завлекая посетителей проститутками и прочими запретными утехами. Карл согнулся в очередном спазме. Если б он мог таким же образом исторгнуть из себя эту пагубную страсть! Просто срыгнуть ее, как некоторые одержимые порой выплевывают ржавый гвоздь и исцеляются…

Но Карл чувствовал, что для него спасения нет.

Ему уготовано место в аду.

И что хуже всего – Вагнер полюбил человека, совершенно для него недосягаемого. Это началось совсем незаметно. Поначалу он испытывал к доктору уважение, граничащее с восхищением. Но постепенно уважение переросло в симпатию и… Карл содрогнулся от стыда… в распутное желание. Доктор Фауст был на дюжину лет старше, но по-прежнему оставался красивым мужчиной с мягкими черными волосами и загадочным взглядом. Вероятно, этот взгляд и оказался столь притягательным для Карла. Он смотрел в его глаза, словно в бездонную пропасть. Но сколько бы ни всматривался, ему так и не удалось постичь сокрытую в них тайну.

Карл понимал, что никогда не сможет признаться доктору в своих чувствах. Ко всему прочему, с тех самых пор как они оказались в Кёльне, Фауст терзал его пренебрежением. Да, они вместе обедали и виделись по вечерам в трактире «Под золотой короной». Но и тогда доктор его словно не замечал и в мыслях по-прежнему пребывал с этим надменным Агриппой, разговоры с которым увлекали его больше, нежели общество невежественного ассистента. В том числе и поэтому Карл бросался во всевозможные авантюры, не приносившие ему удовлетворения. А с последним любовником ему и вовсе стало не по себе. Это был красивый юноша с черными, как у доктора, волосами. Но в глазах его таилась некая расчетливость, даже зло. Ночами, когда они лежали рядом, Карл чувствовал на себе его взгляд, обжигающий, как раскаленное железо. Однако стоило ему открыть глаза, и юноша лишь улыбался ему и покрывал поцелуями. Вот и сегодня Карл провел с ним вечер. Но в какой-то миг ему вдруг стало неспокойно, и он поспешил уйти.

Еще изрядно пьяный, Карл выпрямился и вытер губы ладонью. Во рту стоял горький привкус желчи. Пора с этим покончить! Он отправится к доктору и попросит отпустить его. Попросит, чтобы Фауст отдал ему письма, и отправится своей дорогой, постаравшись забыть доктора. Так будет лучше для всех.

Нетвердой походкой Карл шагал вдоль Рейна, и капли дождя холодными слезами текли по его лицу. Он подкупил стражу, и калитка в башне Франкентурм осталась незапертой. Стражники получали солидную прибавку за свое молчание. Еще несколько лет назад стало известно, что около двухсот почтенных жителей Кёльна предавались содомии. Тогда это дело благополучно замяли, и честные отцы семейств по сей день тайком пробирались за ворота и посещали злачные места, разбросанные вдоль Рейна. Карл посмотрел на башню. Ко всему прочему, она служила еще и тюрьмой, и сам ее вид напоминал юноше, что ему грозило, если его однажды поймают.

Карл осторожно толкнул дверцу – открытую, как и следовало ожидать. Когда он скользнул внутрь, то краем глаза уловил какое-то движение. Но это оказался один из караульных, и Карл вздохнул с облегчением. Стражник насмешливо подмигнул ему. Юноша хотел молча пройти мимо, но солдат вдруг встал у него на пути. Улыбка застыла на его лице, он выхватил меч.

– Это содомит Вагнер! – бросил стражник через плечо, и за его спиной показались еще несколько человек. – Хватайте его!

В тот же миг раздался тяжелый топот, люди с копьями и мечами бросились на Карла. Все происходило словно во сне, и время как будто замедлилось. Как ни странно, в эту минуту Карл не почувствовал страха – все его инстинкты обострились до предела, и выживание стало первоочередной задачей.

Солдат отделяло от него еще несколько шагов. Карл метнулся вправо и пробежал мимо застигнутого врасплох стражника. Еще ребенком Вагнер отличался проворством. Вот и теперь он улепетывал и петлял, как заяц. Над самым ухом просвистел арбалетный болт, за спиной кричали стражники. Карл споткнулся, но удержался на ногах и бросился в тесный проулок. Опрокинул бочку и помчался дальше. Какое-то время до него еще долетала ругань солдат. Он бежал, не разбирая дороги, по лабиринту улочек, сворачивал то влево, то вправо, пока не оказался у широкой улицы, что протянулась между портом и собором.

Хватая ртом воздух, Карл лихорадочно огляделся. Стражников не было видно. Шел проливной дождь, и от этого ночь казалась еще темнее – теперь уж вряд ли кто-то его разыщет.

В первый миг Вагнер ощутил прилив облегчения. Ему удалось сбежать от солдат! Но потом им снова овладел страх. Его разыскивали, ему грозили пытки и костер! Он вспомнил запах дыма и вонь обожженной плоти… Карл затрясся от ужаса и стал лихорадочно соображать. Должно быть, кто-то выдал его, иного объяснения он не находил. Стражник поджидал именно его, Вагнера, и даже назвал его по имени.

А если они знали, кто он, – значит, им известно, чей он ассистент.