Книга Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы... - Василий Звягинцев

Ну вот, предположим, руководствуясь какими-то своими справочниками, вы вообразили, что определенной формы след на снегу принадлежит пушному животному, дающему ценный мех и обладающему вкусным и нежным мясом. Прочие его свойства в книге не оговорены как якобы несущественные. Вы азартно идете по следу и приходите — куда? Правильно, к берлоге. Суете туда палку. Остальное объяснять? Так и у дуггуров. Не хватило лишней строчки в справочнике, всего лишь.

Не смогли они оценить готовность людей к сопротивлению. А когда оценили, не по количеству своих потерь в предварительных, прощупывающих стычках, а по зафиксированным эмоциональным всплескам бойцов, с которыми им пришлось встретиться, задумались. Доступным им образом.

Так же одновременно нащупали они и выход на Валгаллу. Каким-то образом установили, что это фактически одно и то же. Избы одной деревни или комнаты одной квартиры. Только населенные другими жильцами, к сопротивлению не готовыми, а в благоприятной обстановке готовыми к сотрудничеству. Вот и двинулись сюда, оставив на потом Землю с ее злобными, жестокими (в свободное от потусторонних вторжений время), азартно уничтожающими друг друга обитателями.

Дайяна рассчитала, что, отступив в горы, оставив дуггурам на растерзание квангов, за людей не считающихся, она сумеет выиграть необходимое время.

— Для чего необходимое?

— Я закончила бы подготовку курсантов по полному циклу и вернулась с ними на Землю. Нет, нет, не думай, больше никаких авантюр против вас я затевать не намеревалась. Мы же тогда на Базе обо всем договорились… Я вернулась бы с ними к Лихареву, в его две тысячи шестой, вам ведь совсем ненужный, и начала действительно спокойную, мирную жизнь…

Я посмотрел на нее, на прелестную Анастасию, по легкому движению моей руки подавшую бокал ледяной минеральной воды, и расхохотался. Искренне, от всей души. Впервые за этот ужасно долгий день. Девушка взглянула на меня испуганно (бьют их здесь, что ли, или на самом деле «белых варваров», кроме Лихарева, никогда не видела?), а Дайяна — недоуменно.

— Ох, уморила! Я представляю: прибытие курьерского поезда на Пятигорский вокзал, и из вагонов — десант. Ты и полторы сотни немыслимых красавиц в одинаковой униформе! Курорт, лето, войска Гвардии по региону развернуты, на случай новой войны с турками. Это ж, получается, как бы передвижной бордель на заработки прибыл…

Она сдержанно усмехнулась.

— Отдаю должное твоему воображению и чувству юмора. Но представь: даже для такой роскошной сцены у меня нашлось бы объяснение. По приглашению баронессы Э*, известной меценатки, и господина Лихарева, тоже мецената и покровителя всех униженных и оскорбленных, — на Воды для поправки здоровья приглашен пансион благородных девиц в полном составе из города N*, во главе с директрисой, кавалерственной дамой Д*…

— Недурно. — Я поощрительно похлопал Дайяну по круглому, словно специально для этого выставленному колену. Хамить так хамить. — В течение года-двух ты раздаешь своих девочек замуж в лучшие фамилии России, благо, после реставрации монархии там наверняка имеется ажиотажный спрос на титулованных невест. Титулы ведь всем сумеешь оформить? И дальше совсем ничего не придется делать, сиди хоть в Кисловодске, хоть в собственном особняке на Дворцовой набережной в Питере и стриги купоны. Королеву Викторию называли «бабушкой всей Европы», а ты?! Отлично придумано…

— С каждой встречей ты тоже открываешь мне все новые и новые свои таланты, — без намека на лесть сообщила Дайяна. — Можешь не верить, но замысел у меня был именно такой. Жить, ни во что не вмешиваясь, но быть уверенной, что этой, окончательной жизни ничто больше не угрожает…

— Так и мы не против. Разобраться бы только, что с дуггурами делать…

— Я подумала. Лучший выход, мне кажется, — ничего. Урок вы им преподали. Страшный. К потерям рабочего скота, «монстров», они нечувствительны, но на гибель «мыслящих» реагируют очень болезненно. Вы уничтожили один их экипаж в Москве-38, гораздо более многочисленный — здесь. В их понимании — это неприемлемый ущерб. И, как я успела зафиксировать, вы обменялись крайне серьезными психическими ударами. С точки зрения ксенодипломатии, как я ее понимаю, это не только формальное объявление войны, но и предварительный обмен ядерными ударами.

— Ну и что? — спросил я.

— Поднимается ветер, — не в тему ответила Дайяна. — Через час или около того на долину обрушится снеговой шторм огромной силы…

— Опять дуггуры?

— На этот раз нет. Природа. Вы прожили на Таорэре меньше годового цикла, причем в удивительно мягкое предзимье. Повезло, наверное. Захватили бы вас настоящие морозы с ураганами…

— Когда строили форт, мы подобное предполагали. Морозы за пятьдесят, подходящие бураны. Не дураки — в России выросли. Если вокруг растет вековой сосновый лес, то ветров, способных разрушить бревенчатый терем, прикрытый крепостной стеной, быть не может в природе. Иначе вместо мачтовых сосен остался бы тундровый стланик…

— Правильно. Но несколько месяцев вы сидели бы взаперти. Я тут прожила почти двести лет, все причуды погоды знаю. Базу защищала стена времени, кванги прятались в подземельях своих гор, как гномы…

— Но ваш поселок стоит, никуда не делся…

— Раньше мы его тоже умели прикрывать, сейчас — нечем. До сих пор у нас почти лето. Посмотришь, что скоро будет твориться…

— Выживем? — с ироническим испугом спросил я.

— Должны, только снега до крыш нанесет…

— Люблю катаклизмы, — сказал я мечтательно. И это было правдой. — А что дуггуры?

— Надеюсь, где-нибудь через год они приведут свои мысли в порядок, и вернутся. Чтобы отомстить и восстановить «утерянное лицо».

— Сюда, на Валгаллу?

— Скорее всего. Про Землю-2006 они, видимо, не знают. «Тридцать восьмая» реальность грозит войной, которую выиграть проблематично… И знаешь почему?

Глоток ликера, потом кофе, минералки, и затяжка крепкой сигарой. Великолепно, на душе немного полегчало. Может, от Дайяны своя аура исходит, нейтрализующая? Первые порывы ветра, как и обещано, засвистели в кронах сосен. «Пусть скорее грянет буря!» — писал не сильно умный Буревестник революции.

— Просвети…

— Эмоциональный фон планеты переполнен невероятной готовностью убивать. Всех подряд…

— Вот об этом можешь не рассказывать, что такое тридцать восьмой и следующие семь лет — и так знаю! Наш советский Гумилев пополам с Киплингом, Константин Симонов писал: «Война такой вдавила след и стольких наземь положила, что двадцать лет, и тридцать лет живым не верится, что живы…»

Я подумал — а ведь все верно! Существам, трепетно относящимся к своей психике и реагирующим на ментальные посылы, как мы на прожекторный свет, выдержать суммарную ауру миллиона человек, рвущих друг другу глотки под Курском или в Сталинграде, — невозможно. Любые нейроны сгорят, как горсть лучин в доменной печи.