Книга Обожествленное зло - Нора Робертс

– Мой отец никогда никого не убивал. Он не мог быть участником этого.

– Однако, он был. – Атертон аккуратно застегнул все пуговицы снизу доверху. – И, при этом, очень важным, Такой способный, честолюбивый человек, так жаждавший знаний. Когда он стал одним из нас, в нем так сильно горел этот огонь, он стал мне как брат. – Он уселся на треножник, чтобы натянуть черные носки с подвязками. – Меня глубоко ранил его уход от нас. А для него возвращение к какой-то бессмысленной религии с ее бестелесным богом…– Он со вздохом покачал головой. – И куда же это его привело? Я спрашиваю, куда? К бутылке и ложному чувству праведности. А все из-за того, что он не был готов идти дальше в поисках высшей власти.

Положив руки на волосатые ляжки и наклонившись к ней, он продолжил с учительской интонацией. – Дорогая, человеческие жертвоприношения – вряд ли мое изобретение. Это существует с незапамятных времен. По одной простой причине, что человек не только испытывает потребность проливать чью-то кровь, но еще и получает от этого удовольствие. – Он посмотрел на нее. – Да, я вижу, что это приводит тебя в ужас, как и Джека. Но задай себе честный вопрос, не является ли твое отвращение просто рефлекторным?

Она только покачала головой. – Скольких? Скольких людей вы убили?

– Тебе не кажется, что цифры здесь не играют роли. Первая жертва явилась испытанием, которое выдержали все, кроме твоего отца. А женщина, в конце концов, была всего лишь шлюхой. Ее убийство было символично. Возможно, если бы я сначала обсудил это с Джеком, привел бы аргументы, он бы не реагировал так резко и отрицательно. Что ж, это моя вина.

Он протянул руку и взял свои черные брюки с наутюженными складками. – Можно сказать; что Джек оставил меня ради женщины, хотя наши отношения всегда были духовными, а не плотскими. Он оставил меня, вернувшись к своему розарию и холодному, бесплотному богу. И я простил его. – Встав, Атертон застегнул молнию на брюках и потянулся за поясом. – Он не мог себе позволить предать меня и рискнуть семьей. Мы дали клятву, скрепив ее кровью. Джек исполнял то, что ему было велено, пока мог.

– Вы угрожали ему.

– Он знал правила игры еще до того, как стал посвященным. Впечатление, что именно земельная сделка подтокнула его к крайности. Не могу понять, почему. Он сказал мне, что больше не желает в этом участвовать. А ведь речь шла лишь о деньгах. Сделка гарантировала нам еще больше богатства и могущества. Но Джек пил все сильнее и сильнее и уже потерял ясность мысли.

Полная отчаяния она вдруг ощутила искорку надежды.

– Он собирался рассказать о вас, обо всем этом.

– О, да. Думаю, что собирался. Или, по крайней мере, надеялся, что у него хватит решимости сделать это. – Атертон протянул под воротничок свой серо-красный полосатый галстук. – Паркер и Мик отправились к нему, чтобы убедить его в безрассудности его возможного шага, но, как я понял, Джек и слышать ничего не хотел. Он совсем взбесился. Началась драка, ну, а дальнейшее тебе известно.

– Они убили его, – прошептала она. – Боже мой, они убили его.

– Ну, ты вряд ли можешь обвинять Паркера и Мика в том, что твой отец оставил на террасе те подпорки для цветов. Знаешь, он ведь вполне мог и выжить после падения. Мне больше нравится думать, что это была справедливая рука судьбы. – Завязав узел на галстуке, он разгладил его. – Я все еще скучаю по нему. – Вздохнув, он взял свой пиджак. – Теперь же я воспринимаю твой приход сюда, как завершение некоего круга. С Джеком я допустил ошибки. Моя привязанность к нему помешала мне отнестись к нему, как к обычному предателю. Мне придется исправить это в деле с тобой.

– Вы убили моего отца.

– Нет, дорогая, меня даже не было рядом.

– Вы убили моего отца, —повторила она, пытаясь разорвать веревки, опутавшие ее. Ей хотелось кусаться, царапаться, вонзить в него когти. Совершенно невозмутимо Атертон взял кусок ткани и свернул его в кляп.

– Боюсь, тебе придется вести себя тихо, пока мы будем перевозить тебя.

– Пошел к черту в преисподнюю.

– Никакой преисподней не существует. – Затыкая ей рот кляпом, он улыбался. – Кроме той, которую создаем мы сами.

Со стоическим терпением Мик понес ее наверх по лестнице и затем к ее же машине. Клер билась и извивалась, но все было впустую. Когда он ткнул ее на сидение ее собственного автомобиля, ей удалось развернуться и ударить его связанными руками в плечо. Он молча принял удар, а затем стянул ее ремнем.

– С твоей стороны было неосторожно оставлять ключи в машине, – произнес Атертор, забираясь на водительское место. – У нас здесь, конечно, маленький провинциальный городок, но молодым людям трудно удержаться от соблазна при виде такой машины. Японская модель, не так ли? – продолжал он как ни в чем ни бывало, пристегивая ремни. – Я же твердо придерживаюсь мнения, по крайней мере, публично, что следует покупать только американские марки. – Атертон повернул ключ зажигания. – Но мне нравится это ощущение мощности. Поездка будет недолгой, Клер, но все равно устраивайся поудобнее.

Выехав со стоянки, он повернул влево от Главной улицы и двинулся прочь из города. К своему изумлению, он стал забавляться поиском радиограмм и остановился, лишь найдя классическую музыку.

– Отличная машина, – сказал он. – Прекрасно управляется. Завидую тебе. Конечно, мне непозволительно было бы появляться за рулем дорогого автомобиля. Из политических целей я должен продолжать вести более скромный образ жизни.

Он представил себя в губернаторском доме. – Свои деньги я перевожу на счет в швейцарские банки и, конечно, вкладываю в покупку земли. Это Джек научил меня ценности землевладения. А это такое приятное чувство – просто владеть землей. Естественно, я, по возможности, потворствую желаниям Мин. На самом-то деле, ее вкусы очень просты.

Лучшей жены – помощницы мужчине – и не найти. В сексуальном плане, если можно так выразиться, она несколько скованна. Но оплата шлюхи небольшая цена за прочный, удачный брак. Ты ведь с этим согласишься? Ах да, ты ведь не можешь говорить.

Он протянул руку и вытащил у нее изо рта кляп. – Хочешь кричать – кричи. Тебя никто не услышит.

Ей было все равно. С руками, привязанными к ее телу автомобильными ремнями, ей невозможно было даже пытаться ухватиться за руль. В автокатастрофе ей не выжить. А она твердо решила выжить, во что бы то ни стало. Единственное, что ей оставалось, это продолжать вызывать его на разговоры и внимательно следить за направлением, в котором они ехали.

– А ваша жена, она знает?

– Мин? – При мысли о ней он улыбнулся терпеливой, любящей улыбкой. – Ну, мы не станем обсуждать мою Мин. Одно из наших главных правил состоит в том, чтобы не вовлекать наших жен и дочерей. Можно сказать, что у нас исключительно мужской клуб. Ты можешь посчитать это одновременно дискриминационным и неконституционным. Мы же предпочитаем видеть в этом принцип элитарности.

– А док Крэмптон? Не могу поверить, что он участник всего этого.