Книга Сумеречный Взгляд - Дин Кунц

Дойдя примерно до середины комнаты, мы наткнулись на канал тридцати футов в глубину и в ширину. Он тянулся рядом с генераторами через всю комнату. По краям канала шли перила ограждения. На дно канала был уложен трубопровод приблизительно двадцати четырех футов в диаметре, достаточно просторный, чтобы внутри него могли ездить грузовики. И впрямь, шум, доносящийся из трубы, словно указывал, что целые конвои «Петербилтов», «Маков» и других восемнадцатиколесных громадин прямо сейчас с ревом едут там, внутри.

На какой-то момент я опешил, но затем догадался, что электроэнергию для всего подземного комплекса вырабатывает подземная река, русло которой заключили в эту трубу и которая вертела лопасти гигантских турбин. То, что мы слышали, было миллионами галлонов воды, льющейся вниз потоком, уходящим, очевидно, в глубь горы. Глядя на ряд генераторов размером с дом, я почувствовал к ним новое почтение и внезапно задался вопросом, для чего гоблинам нужно так много энергии. Они вырабатывали достаточно электричества для того, чтобы его хватало на город, во сто раз больший, чем тот, который строили они.

Канал пересекали мосты. Один из них находился всего в десяти ярдах от нас. Однако я подумал, что мы слишком будем на виду и слишком уязвимы, пересекая мост. Райа, видимо, согласилась с этой мыслью, потому что мы, не сговариваясь, одновременно повернули прочь от канала и осторожно направились к центру электростанции, высматривая гоблинов, а также все, что можно было бы использовать в качестве прикрытия.

И мы его нашли.

Единственно, как мы могли бы выбраться из этого так называемого убежища, было залечь на дно на достаточно долгий срок, чтобы противник подумал, что мы уже ускользнули. Тогда они перестанут искать нас здесь и обратят свое внимание на наземный мир.

Они начнут разыскивать нас там и примут все необходимые меры, чтобы никто больше не проник в сооружение тем же путем, что и мы.

Так вот, укрытие: бетонный пол очень плавно понижался вблизи отверстий для стока воды, размером в три фута. Гоблины, вероятно, мыли здесь пол, поливая его время от времени из шлангов. Грязная вода стекала через эти отверстия. Настил сливного люка, который мы обнаружили, представлял собой блестящую стальную решетку, утопленную в пол в укромном месте среди машин. Поблизости не было никакого источника света, чтобы пробиться сквозь мглу под решеткой, поэтому я включил свой фонарик и направил луч сквозь решетку. Перекрещенные тени прутьев решетки изгибались и прыгали всякий раз, как я менял направление луча, что затрудняло осмотр, но я разглядел, что вертикальное колено трубы уходит вниз примерно на шесть футов. Далее труба разветвлялась на два горизонтальных уходящих в противоположные стороны трубопровода. Диаметр каждого из них был чуть поменьше, чем у вертикальной трубы, от которой они отходили.

Подходяще.

У меня возникло ощущение, что у нас уже нет времени. Поисковая группа покинула эту комнату не так давно, но не было гарантии, что она не вернется сюда снова — особенно если мы неразумно оставили следы нашего пребывания в вентиляционной системе, которые отметили наш маршрут до этого места. Если поисковая команда не вернется, тогда кто-нибудь из работников электростанции наверняка рано или поздно наткнется на нас, как бы осторожны мы ни были.

Мы вдвоем вынули стальную решетку из отверстия и тихонько положили ее сбоку. Раздался всего лишь короткий скрежет металла, но, учитывая гул текущей в двух шагах отсюда реки и грохот работающих механизмов, вряд ли кто услышал его. Мы положили решетку так, чтобы она на треть нависала над отверстием. Это позволяло ухватить ее изнутри и передвинуть на место. Мы опустили в отверстие снаряжение.

Райа скользнула вниз и быстро распихала наши рюкзаки — по одному в каждое горизонтальное ответвление в нижней части основной трубы. Так же она поступила и с оружием — дробовик в одну сторону, винтовку — в другую. Наконец она сама залезла в правую трубу и втащила за собой холщовый мешок.

Я спрыгнул вниз, в пустую теперь основную трубу. Дотянувшись до верха, я ухватился за край сливной решетки и попытался подтянуть ее на место без единого звука. Мне это не удалось. В последний момент решетка выскользнула у меня из рук и упала на свое место с тяжелым металлическим лязгом, наверняка слышным по всему залу у меня над головой. Я надеялся только на то, что каждый из гоблинов-рабочих решит, что этот звук произвел другой.

Проскользнув задом в левый отвод водосточной трубы, я обнаружил, что она идет не вполне горизонтально, а слегка под уклон, чтобы лучше стекала вода. Сейчас труба была сухой. Очевидно, в последнее время пол не поливали из шлангов.

Я глядел на Райю, от которой меня отделяли три фута диаметра вертикальной сливной трубы. Однако темнота здесь была такой плотной, что я не мог разглядеть ее. Достаточно было просто знать, что она там.

Прошло несколько минут. Ничего. Если лязганье решетки стока и было услышано, очевидно, большого интереса оно не вызвало.

Шум генераторов над головой и непрекращающийся грохот подземной реки где-то позади Райи проникали сквозь пол, под которым проходили трубы, и тем самым этот шум проникал и в сами трубы, что делало беседу невозможной. Нам пришлось бы кричать, чтобы услышать друг друга. А на такой риск мы, ясное дело, пойти не могли.

Внезапно у меня возникло чувство, что надо дотянуться до Райи. В тот же миг, как я поддался этому порыву, я обнаружил, что и она тянется ко мне, пытаясь передать сандвич, завернутый в промасленную бумагу, и термос с соком. Она словно бы не была удивлена, когда моя ищущая рука нашла в темноте ее руку. Совершенно слепые, глухие и немые, мы тем не менее могли общаться благодаря невероятной близости, возникшей из нашей любви. Между нами была почти ясновидческая связь, и из нее мы черпали, сколько могли, спокойствие и надежду.

Я поглядел на светящийся циферблат своих наручных часов. Пять с минутами пополудни. Воскресенье.

Темнота и ожидание.

Я вспомнил Орегон. Но утрата семьи действовала слишком угнетающе.

Поэтому я стал думать о Райе. О том, как мы веселились в лучшие времена, о том, как я люблю ее, нуждаюсь в ней, хочу ее. Но вскоре мысли о Райе привели меня в возбуждение, а это было чертовски неудобно в моем нынешнем положении в таком тесном пространстве.

Тогда я обратился к воспоминаниям о ярмарке и о множестве моих друзей там. Заведение братьев Сомбра было моим убежищем, моей семьей, моим домом. Но, черт возьми, мы были вдали от ярмарки, и надежда вернуться туда была так мала, и это угнетало еще сильнее, чем мысли о том, что я потерял в Орегоне.

И я заснул.

Я мало спал последние несколько ночей, был измотан целым днем блужданий и открытий и не просыпался девять часов. В два часа утра я безжалостно вырвал себя из сна. Уже через секунду сонливости как не бывало.

Какое-то мгновение мне казалось, что разбудил меня страшный сон. Затем до меня дошло, что причиной этого были голоса, проникающие сюда сверху через решетку сливного люка: голоса гоблинов, оживленно переговаривающихся на своем древнем языке.