Книга Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - Найо Марш

— Да. Правильно. Черт побери, ничего себе вечеринка! Ладно. Им придется отбиваться от этого вконец запутавшегося драматурга и его новоиспеченного папаши. Так что придется изолировать от них эту парочку. Так, где же разместить гостей? Наверное, в будуаре покойной мамочки. Или же пусть присоединяются к этому юмористическому шоу за большим столом? Не знаю… Никто ничего мне не говорит. Что у тебя еще?

— Похоже, ни один из них ничего не знает о пармских фиалках. Все в голос твердят, что миссис Темплтон терпеть их не могла.

— Разрази меня гром! Тогда кто, черт побери, поставил ей их на туалетный столик? Отвергнутый поклонник в порыве страсти и отчаяния? И вообще, какого дьявола мы зациклились на этом букетике пармских фиалок, точно они нарисованы на ободках наших тарелок?

Ну прямо как Шехерезада, подумал Фокс, однако промолчал.

— Простите, сэр, но вы вроде бы упомянули фиалки?

Это был изнуренный хлопотами Грейсфилд, он вошел в холл с другой стороны.

— Вы не ослышались, — мягко ответил Аллейн.

— Всегда рад помочь, сэр. Этот букетик фиалок доставили сразу перед началом приема. Я сам впустил этого джентльмена, сэр, и он вручил их мадам на лестнице, на первой площадке.

— Надеюсь, вы запомнили его имя, Грейсфилд?

— Разумеется, сэр. Это был пожилой джентльмен из книжного магазина. И имя его Октавиус Брауни.

III

— Что за чертовщина! — воскликнул Аллейн, когда Грейсфилд вышел. — Зачем это понадобилось Октавиусу заявляться сюда с фиалками в такое время дня? Проклятье! Мне надо срочно выяснить, а Марчант будет с минуты на минуту. Пошли.

Они вышли через главную дверь. Витрины «Пегаса» были задернуты шторами, но свет внутри горел.

— А ты, Фокс, пока держи оборону. Я буквально на пять минут. Пусть устраивают Темплтона в кабинете, а если появится Марчант, задержи его до моего прихода. Не оставляй его с этой шайкой экстравертов в обеденном зале. Береги его. Что за цирк!

Инспектор нажал кнопку звонка, и Октавиус открыл дверь.

— Снова вы! — воскликнул он. — Так поздно! А я уж думал, это Аннелида.

— Нет, не Аннелида, и извините, что так поздно, но вам придется меня впустить.

— Хорошо. — Октавиус посторонился, пропуская его. — Что стряслось на этот раз?

— Зачем, — спросил Аллейн, как только дверь за ним затворилась, — вам понадобилось дарить фиалки миссис Темплтон?

Октавиус покраснел.

— Мимо витрины, — начал он, — проходил мужчина с ручной тележкой. Фиалки у него были наисвежайшие, только что доставлены с Нормандских островов.

— Мне плевать, откуда они доставлены. Меня интересует, что сталось с ними дальше. Когда проехала мимо эта тележка?

Растерянный и несколько раздраженный Октавиус принялся рассказывать свою историю. Наряжаясь на вечеринку, Аннелида отослала его вниз. Сам он нервничал, поскольку их приглашали к половине седьмого, а было уже без двадцати пяти семь, и он не верил, что теперь это хороший тон — приходить в гости с запозданием. Тут-то он и увидел тележку с пармскими фиалками, и вспомнил, что в дни его молодости почти непременным дополнением к туалетам дам, пришедшим в театр, были именно такие букетики. Ну он вышел и купил один. А затем, как понял Аллейн, вдруг постеснялся дарить их в присутствии Аннелиды. Дверь в дом мисс Беллами была открыта. В холле маячил дворецкий. Октавиус поднялся по ступенькам.

— Просто подумал, — объяснил он, — вдруг она захочет приколоть эти цветы к платью.

Он уже протянул было букетик Грейсфилду, однако тут у подножия лестницы послышался какой-то шум, а секунду спустя он услышал громкий голос мисс Белами. Она кричала: «Это только подтверждает твою неправоту! Можешь идти на все четыре стороны, друг мой, и чем скорее уберешься отсюда, тем лучше!»

На миг Октавиус совершенно смутился, подумал, что эти слова адресованы ему, но в следующую секунду мисс Беллами возникла над ним на ступеньках. И, резко остановившись, изумленно глянула на него сверху вниз.

— Словно видение, — пробормотал Октавиус. — В платье цвета розы, или, вернее, герани, но при этом словно олицетворяла саму ярость.

Однако это впечатление оказалось недолговечным. Мисс Беллами явно колебалась. Тут Грейсфилд забормотал какие-то объяснения.

— И тотчас, знаете ли, — сказал Октавиус, — произошло волшебное превращение. Мэри снова была сама любезность, само очарование. И она… — тут он снова покраснел, — попросила меня подняться, что я и сделал. И преподнес ей этот скромный подарок с наилучшими пожеланиями. И тогда она пригласила меня в свою комнату — очень любезный жест с ее стороны. Я был тронут. Положила цветы на туалетный столик и сообщила, что только что пришлось уволить старую дуру служанку. Так прямо и сказала. И я понял, что то была женщина, долго находившаяся у нее в услужении. Вы что-то сказали?

— Я? Ничего. Продолжайте. Эта история меня заинтересовала.

— Неужели? Что ж. Так вот, в этот момент внизу послышались голоса — дверь, естественно, оставалась открытой — и мисс Беллами сказала: «Подождите минутку, ладно?» И вышла из комнаты.

— И что же дальше? — спросил Аллейн.

— Дальше? Я ждал. Ничего не происходило. Потом вспомнил о Нелли, подумал, что она, наверное, уже готова к выходу. Уж не знаю, правильно я поступил или нет, — добавил Октавиус и покосился на Аллейна.

Тот молчал.

— Я понимал, что Нелли не одобрит эту мою импульсивную выходку, и потому решил, что надо побыстрее вернуться, пока она меня не хватилась. Ну и я спустился вниз. А там, в гостиной, стояла мисс Беллами и говорила с полковником Уорендером. На меня они не обратили никакого внимания. Уорендер, как мне показалось, был чем-то очень расстроен. Ну и мне ничего не оставалось, кроме как уйти. И я ушел. Такая вот короткая и ничем не примечательная история.

— Спасибо, Октавиус, — поблагодарил Аллейн, задумчиво глядя на собеседника. Огромное вам спасибо. А теперь вынужден вас оставить. Доброй ночи.

Выходя, он слышал, как Октавиус ворчливо говорил, что ему давно пора лечь спать.

У дома мисс Беллами притормозил роскошный автомобиль, и из него вылез мистер Монтагю Марчант. Белокурые волосы блестели, пальто было безупречного покроя, а лицо — очень бледное.

— Жди, — сказал он шоферу.

Аллейн представился. Марчант слегка поморщился:

— Ужасная история.

— Да уж, история скверная, — согласился Аллейн. — Прошу, входите.

В холле стоял Фокс.

— Я не совсем понимаю, — начал Марчант, — зачем понадобилось посылать за мной. Да, разумеется, я, в лице ее руководства, готов оказать любую посильную помощь, но вместе с тем… — Он взмахнул своими жемчужно-серыми перчатками.

— Все очень просто, — отозвался Аллейн. — Необходимо утрясти один или два чисто деловых вопроса, а похоже, вы единственное здесь авторитетное лицо.