Книга Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори

Четвертое «патронируемое» произведение — «Хроника» Иордана Фантозма, увидевшая свет либо в 1174, либо в 1175 г.: пропагандистский текст, созданный ради того, чтобы воздать хвалу Генриху II и Ричарду Львиное Сердце, превознести их храбрость, мудрость и благочестие[815]. Согласно М. Д. Ледже, возможным его заказчиком являлся Ричард Порр, епископ Винчестерский и преемник Генриха Блуаского[816].

Итак, согласно строгим критериям, обозначенным выше, лишь четыре историографических труда могут считаться объектами реального патронажа, осуществляемого при дворе Плантагенета, и Алиенора, как видно, занимает в этом предприятии скромное место. Впрочем, с такой ограниченной ролью королевы не согласен К. М. Бродхерст, (напрасно) упрекавший Д. Б. Тисон за то, что она расширила понятие патронажа. По его мнению, приемлемым доказательством литературного покровительства является лишь прямое указание на то, что произведение было написано по заказу, что еще больше сужает границы патронажа двора Плантагенета. Таким образом, Генрих заказал только два текста на местном языке («Роман о Роллоне» Васа и «Историю нормандских герцогов» Бенедикта де Сен-Мора), а Алиенора — ни одного[817].

Эту радикальную гипотезу долгое время слепо поддерживали почти все ученые. Тем не менее, на мой взгляд, она базируется на слишком узких и шатких критериях. Конечно, остановив свой выбор на авторах, упоминавших на страницах своих произведений о том, что их труд был заказан и оплачен, ученые не рискуют запутаться в случайных умозрительных построениях, — это нормальная реакция на предшествующие злоупотребления вымыслом. Однако количество интересующих нас памятников в таком случае окажется минимальным. Ничто не мешает нам допустить, что писатели, историки, поэты и писатели создавали для двора произведения, которые должны были понравиться его знатным персонам (прежде всего королю и королеве), в надежде на то, что их труды будут вознаграждены или, по крайней мере, выделят их среди других в виду какого-нибудь продвижения по службе.

Трубадуры, труверы, поэты, писатели и хронисты в большинстве своем искали места, вместе с рыцарями, при сеньориальных, аристократических и особенно при королевских дворах, этих средоточиях надежд любого придворного. Они не жили святым духом и ожидали от службы сеньору конкретных результатов — денежной награды, дара, признательности или допуска в круг приближенных правителя, что являлось залогом социального продвижения и давало надежду на карьерный рост. Возможно, что авторы произведений, написанных «на заказ», уже зарекомендовали себя на этом поприще, заслужив милость правителя своими предшествующими трудами, которые не являлись «заказными». И, если, вслед за Ж. Дюби и Э. Келером придерживаться идеи, согласно которой сеньор двора, желая воспитать в своих рыцарях преданность, заставлял их «служить даме», своей супруге, по правилам игры в куртуазную любовь, то в таком случае можно смело утверждать, что поэты и просвещенные люди могли надеяться на милость короля, сочиняя литературные произведения, способные понравиться королеве. Одним лишь присутствием при дворе Алиенора, более чем вероятно, оказывала влияние на авторов, которые могли сочинять произведения как для короля, так и для королевы, не получив при этом прямого заказа. К. М. Бродхерст, на мой взгляд, необоснованно ограничил сферу возможного влияния Генриха и Алиеноры, считая, что «патроном» мог быть лишь заказчик произведения, оказавший денежную поддержку автору или вознаградивший его: работа над произведением или его тональность не всегда обусловлены «финансовой» связью между патроном и писателем.

Можно ли найти в литературной продукции XII в. более-менее четкие указания на связи Алиеноры Аквитанской с куртуазной литературой своего времени? К. М. Бродхерст уверен, что таких свидетельств почти не существует. Тем не менее, следует проверить его аргументы, изучив упоминания об Алиеноре в приблизительном хронологическом порядке. Их крайне мало:

1. «Роман о Бруте» Васа не содержит никаких упоминаний ни о королеве, ни о королевской чете. Однако он, вполне возможно, был посвящен Алиеноре, если верить замечанию Лайамона, автора переработки этого произведения на староанглийский язык, ссылавшегося (между 1199 и 1225 гг.) на французского клирика по имени Вас, который, отмечает Лайамон, написал это произведение и посвятил его королеве Алиеноре[818]. На основе его свидетельства Р. Лежен сделала вывод о том, что «Роман о Бруте» был заказан Алиенорой. Р. Беццола предположил, что покровительство автору было оказано все же Генрихом II, тогда как Алиеноре было представлено уже законченное произведение. К. М. Бродхерст не принимает обеих гипотез: по его мнению, ни король, ни королева не были заинтересованы в создании такого произведения, которое ученые напрасно считают «пропагандой» династии Плантагенетов, поскольку, согласно этому исследователю, «Брут» был закончен после коронования Генриха и Алиеноры на трон Англии.

Этот аргумент, на мой взгляд, не представляет большой ценности. «Роман о Бруте» — произведение с ярко выраженной «политической окраской», заключающее в себе пропаганду династии. Для королевской четы такой роман представлял интерес как до коронации, так и после нее, ибо акт коронования не мог, как по волшебству, превратить врагов династии Плантагенетов в ее сторонников. С другой стороны, литературная пропаганда не ставила целью немедленное обращение врагов режима в друзей — ее задачей было выковать идеологию, способную объединить, собрать воедино его сторонников и укрепить понятие этого режима в умах просвещенных людей и социальной элиты «империи». У нас нет веских доводов для того, чтобы отбросить в сторону указание Лайамона — по меньшей мере, нужно допустить, что оригинал рукописи «Брута», действительно, был посвящен Алиеноре. Это, очевидно, не является доказательством ее патронажа, но указывает на то, что Алиенору считали королевой, интересовавшейся литературой, способной оказать действенную поддержку тем, на кого она обращала внимание.

К тому же Вас вряд ли занялся бы столь значительным произведением, как «Брут» (15 000 стихов!), не будь у него покровителя, приближенного к власти, который побудил его взяться за труд и обнадежил его тем, что труд этот будет оплачен. Несмотря на замечания, высказанные выше, это произведение соответствовало не только куртуазным и рыцарским вкусам Алиеноры, но и политическим замыслам ее супруга. Извлекая пользу из кельтских легенд и мифической истории Артура, главы рыцарей Круглого стола, Генрих увеличивал свой авторитет в глазах рыцарства, чья идеология во второй половине XII в. находилась в полном расцвете[819].