Книга Эректус бродит между нами. Покорение белой расы - Ричард Ферле

Эволюция не предоставляет никакой поддержки жертвенной морали, потому что жертвенность адаптивна, лишь если она с большой вероятностью увеличивает долю чьих-либо аллелей в следующем поколении, что вовсе не является жертвой, но необходимостью, чтобы избежать исчезновения рода. Хотя это может называться «альтруизмом» биологами, это никоим образом не жертва, так как в биологическом плане это приобретение индивида, а не потеря. Вряд ли случайно европеоиды, имеющие высокую предрасположенность к сотрудничеству и к помощи другим, приняли христианство – религию, требующую поступать именно так. Таким образом, они испытывают моральное удовлетворение, делая то, что в любом случае их побуждают делать их гены, но по другим причинам. До Нового времени эти побуждения исправно служили им на охоте, в борьбе с врагами и при создании цивилизаций. Альтруизм высоко адаптивен, когда почти все, с кем имеет дело индивид, обладают большинством его аллелей, но с тех пор, когда антирасисты смешали расы, альтруизм сделался дезадаптивным, так как приводит к жертве европеоидов своими генетическими интересами в пользу тех, кто не имеет большого числа их аллелей и не отвечает им взаимностью.

Сегодня альтруизм европеоидов не направлен только на соседних европеоидов, но на кого угодно, то есть является «извращенным альтруизмом». Стремление помогать людям других рас, иногда называемое «болезнью или бременем белого человека», поскольку, как представляется, оно присуще только белым, снижает их приспособленность, иногда самым радикальным образом. Для большей части нашего мира люди, раздающие свои территории и богатства, это не заслуживающие восхищения и подражания «добрые люди», но достойные презрения «простофили» [368 - Белые намного менее эмоционально ощущают свою расовую принадлежность, чем не-белые, и поэтому резонно, но неправильно полагают, что не-белые ощущают ее так же. Такая индивидуалистская точка зрения приводит белых к формулированию морали в терминах абстрактной справедливости, тогда как не-белые определяют ее в терминах лояльности к своей группе (MacDonald, 2002a).]. Хуже того, быть получателем помощи оскорбительно и унизительно, так как это представляется доказательством подчиненности получателя дарителю. Результатом является то, что даритель получает взамен не любовь и благодарность, на которые, как он считает, вправе рассчитывать, но ненависть. Сейчас даритель, помогающий своим врагам, ошеломлен растущей ненавистью к нему. Может, хватит давать? Нет, он осуждает себя за то, что дает недостаточно, погряз в своем чувстве вины и далее способствует своей собственной погибели. Объединение белых с не-белыми сделало ранее адаптивные альтруизм и сотрудничество дезадаптивными. Для того чтобы не оказаться в тупике эволюционирующей на протяжении 3,5 миллиардов лет родословной линии, извращенный альтруист должен научиться направлять свой альтруизм по линии своего родства и отказаться принимать на себя какую-либо вину за это.

Можно предположить, что исполнить это было бы нетрудно, но для демонизированных белых, смирившихся со своим статусом аморальных парий, это не так. Если вы позволите другим убедить вас в вашей аморальности, они уже победили вас без единого выстрела. Вы больше не будете защищать то, что когда-то было вашим, и увязнете в неврозе самоненавистничества. Гораздо лучше гордиться тем, что вы являетесь воплощением зла, чем быть побежденным несколькими обманными словами. Если бы было правдой, что белые являются по своей сущности злом (что правдой не является), гордость своей злобностью служила бы им лучше, чем стыд. Змея, поверившая, что аморально кусать и проглатывать милого крольчонка, уже не змея. Мораль, запрещающая нам быть теми, кто мы есть, признает путь к вымиранию единственным моральным направлением наших действий. Белые могут легко обеспечить сохранение своей расы, так как они наиболее технологически компетентны среди всех рас. Но обманом убежденные в аморальности их выживания как расы отказываются сделать это.

Все люди, особенно мужчины, стремятся добиться статуса, так как статус обеспечивает больший репродуктивный успех. Когда человек не может претендовать на статус, основанный на богатстве или власти, он остается со статусом бедного человека – моральным превосходством. Требование эгалитаризмом морального превосходства является высшей степенью претензии на статус, так как это побивает статус, основанный на богатстве и власти. Даже не имея других показателей статуса, он может говорить о своем моральном превосходстве. (Чтобы быть последовательным, эгалитаризм должен отрицать генетическую составляющую морали, в противном случае его утверждение о моральном превосходстве делает несостоятельным его утверждение о том, что генетически все одинаковы [369 - Но социопаты не имеют сочувствия и не испытывают моральных чувств (например, вины, стыда, раскаяния), а социопатия примерно на 50 % наследуема (Stout, 2005, с. 123), так что и мораль должна быть отчасти наследуемой.].)

Претензия на моральное превосходство, однако, не согласуется с тезисом мультикультуралистов о «равенстве всех культур», а поскольку культура включает в себя мораль, и если чьи-то моральные устои выше, то у других они должны быть ниже. Действительно, даже многие мультикультуралисты считают некоторые чуждые нам культурные практики аморальными [370 - Например, жестокое обращение с животными (коррида, собачьи и петушиные бои), женское обрезание, убийство ради чести рода, принудительная выдача замуж и т. д.]. Но почему же глупым путаным построениям позволяется быть славной идеологией? Наверное, эмоционально комфортная, но непоследовательная идеология предпочтительнее последовательности и холодного душа реальности (Barkow, 1991, с. 201).

Дэвид Юм давным-давно отметил («Трактат о природе человека»), что «должно» не может быть выведено из «есть», это наблюдение иногда называют «гильотиной Юма». Так что для объективного доказательства истинности высказывания необходимо начинать с фактов о человеке и о мире, в котором он живет, а затем показать, что эти факты приводят к выводу об истинности этого высказывания. Мораль находится за пределами «есть» мира фактов и находится в совершенно иной сфере моральных «должно» и «следует» [371 - Моральные «должно» или «следует» подразумевают, что поведение нарушает моральные правила, в отличие от «я должен (или мне следует) пойти за покупками», когда это не имеется в виду.], и не существует пути перехода из одной сферы в другую [372 - Невозможность существования объективной морали не означает, что не может существовать морали. Каждый индивид может иметь свою собственную субъективную мораль – он может испытывать чувства вины, стыда или раскаяния за действия, не вызывающие таких эмоций у других, например, такие, как убийство клопа или поедание бифштекса.]. Мораль не обнаруживается с помощью наших органов чувств, но создается или угадывается человеком. Таким образом, мораль не может быть «ложной» или «истинной» в том же смысле, что и факты о реальности.

Тем не менее моральное установление часто считается истинным, если на его истинности упорно настаивает большое число людей. Подсчет голосов, конечно, не доказывает истинность чего-либо, но мы имеем психологическую тенденцию верить, что «60 миллионов французов не могут ошибаться», даже если они либо не имеют, либо не могут иметь объективных доказательств своей правоты. Убеждения в том, что расизм аморален, а антирасизм морален, давно прошли «переломный момент» и теперь почти все воспринимают их как истинные или, по крайней мере, боятся сказать, что они не истинны.