Книга Авантюры открытого моря - Николай Черкашин

На кабельный бак — носовую площадку с огромными ролами — вышел начальник кабельной партии Николай Ефименко со своими помощниками. Волновались.

— Дерзай, Яковлевич! — подбодрил капитан «Цны» Ф.Т. Китченко, — у тебя на кабель нюх особый!

Ушел за борт грапнель — кус цепи с рогатыми звеньями. Минут через 15 прыгнула стрелка динамометра — есть зацеп! Подняли кабель.

Но напрасно Воронов в «Аргусе» вглядывался в иллюминатор — стальная оплетка возле стекла даже не дрогнула.

Бросили грапнель во второй раз. Снова зацеп! Радоваться, однако, не спешили: вдруг опять не то?

Холмов уверял, что он первый заметил, как стрелка глубиномера сдвинулась «на микрон». Воронов прильнул к иллюминатору: тусклый свет светильника мерк в взбаламученной воде. Кабель не просматривался. Еще боясь поверить в то, что они свободны, гидронавты молчали. Потом сверху раздалась команда на всплытие. Продули цистерну. Но «Аргус», присосанный илом, не шевелился. Оставалось последнее — аварийный сброс груза. Семь свинцовых кругляшей упали на грунт, и аппарат дрогнул, качнулся…

Есть у гидронавтов своя песня (Холмов нередко пел ее под гитару):

За стеклом планктон летит, Как снег, — Это значит, мы идем наверх…

В иллюминаторах «Аргуса» бушевала планктоновая метель… Аппарат вынырнул в двух кабельтовых от правого борта «Цны». Стрелки показывали 4 часа 42 минуты. Когда отдраили люк, Холмов поразился красоте серых, чуть брезжащих сумерек.

Вот и все. В послесловии к спасательной операции надо бы сказать, что в мировой практике подобные случаи с глубоководными обитаемыми аппаратами нередки. Это естественно: наука штурмует гидросферу планеты, а штурм есть штурм.

Аппарат «Аргус» — отечественной постройки. Он прекрасно выдержал необычное испытание. Особенно хорошо показала себя система жизнеобеспечения. 44 часа 25 минут проведи гидронавты в небольшом по объему отсеке. Теплозащита не дала температуре внутри аппарата упасть ниже семнадцати градусов.

Главный успех спасательной операции приходится, конечно же, на долю кабельного судна «Цна». Говорят, в одном порту некий находчивый гид, который слыхом не слыхивал о тамбовской речке Цна, так перевел своим спутникам название судна: Центральная научная академия. Капитан Китченко смеется, но шутка отчасти справедлива, если бы судам, как и театрам, давали бы звание «академическое», «Цна», удостоилась бы его в первую очередь. Здесь подобрались редкостные мастера подводных трассвязей. Сам Федор Терентьевич бывший севастопольский юнга, опытнейший на черноморье капитан-кабельщик высоко ценит изобретательскую жилку своих подчиненных. Вот электрик по кабельным устройствам Александр Кутик решил придумать то, чего нет пока ни на одном кабельном судне мира. Устройство по механической укладке кабеля — в тэнксы — трюмы. Это тяжелейшая ручная работа. Кутик подготовил чертежи принципиальной схемы будущего устройства. Судовые инженеры нашли их дельными. Сейчас работают над схемами сообща. Мы сидим с Вороновым и Холмовым (Павличенко в Москве) внутри «Аргуса». На желтой рубке, потемневшей от черноморского сероводорода еще не стерт смолистый след злополучного кабеля. Пространства внутри столько, сколько в танковой башне.

В стенке эллинга гвоздик, на гвозде — поздравительные телеграммы из Москвы. Одна — за подписью заместителя директора института океанологии: «Ваше мужественное поведение послужит примером для всех гидронавтов страны». Думаю, что не только для гидронавтов…

Мерцают южные звезды, таинственно уходят в ночную воду рельсы из эллинга. Воронов и Холмов спорят о преимуществах обитаемых аппаратов перед подводными роботами.

Вскоре они собираются работать по новой программе — археологической. Будут искать старинный затонувший корабль — амфороносец.