Книга Дитя Всех святых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс

Ткань ее платья поразительно напоминала повязку, что он не снимая носит на шее. Должно быть, эта женщина отдает предпочтение серым платьям, как она сама – черно-белым…

Альенора продолжила рассказ. После лета в Мортфонтене, чувствуя, что Интеллидженс сервис напала на ее след, она добралась до Орты, чтобы найти там убежище. Она жила на острове одна, зная, что война продолжается, и не решалась вернуться, пока не прибыло послание от сеньора де Куланжа и Виргилио не попросил ее доставить выкуп. Альенора уточнила, что тот дал вдвое больше запрошенного: три тысячи ливров. Добавочные полторы тысячи предназначены для Анна, чтобы тот сделал с ними, что пожелает.

Наконец, супруга Анна умолкла и улыбнулась Диане.

– Давно вы любите его?

– С тех пор как увидела. Это так заметно?

– Да. Особенно когда вы меня разглядываете. А он вас любит?

– Говорит, что да, но я не уверена. Он никогда не расстается с лоскутом от вашего платья, даже когда мы предаемся любви.

– Он любит не меня. Он любит Теодору… Но я – не Теодора. А вот вас он любит настоящую, ручаюсь!

– Откуда вам знать?

– Вы ведь сидите на Безотрадном…

В серо-голубом небе появилась черная точка. Постепенно она стала расти, приближаясь. Диана воскликнула:

– Зефирин!

Но в ее голосе прозвучала не радость, а наоборот, сильнейшая тревога. Мгновением спустя птица, шумно хлопая крыльями, опустилась девушке на плечо.

Диану тотчас охватило дурное предчувствие. Если ее верный друг не рядом с Анном, значит, случилась беда. И она не ошиблась. Анн догадался использовать сокола как почтового голубя, и тот, ведомый инстинктом и любовью к хозяйке, сумел отыскать ее.

К одной из лап птицы была привязана бумажка с посланием. Диана лихорадочно развернула ее. Записка оказалась короткой: «Ваш брат убит. Возвращайтесь скорее. Люблю вас. Анн».

Диана побелела как полотно. Всадники сгрудились вокруг нее. Альенора протянула руку за запиской. И, ознакомившись с ней, побледнела тоже…

***

Возвращение в Куланж было настолько быстрым, насколько позволил гололед.

Альенора Заморская скакала навстречу своей смерти и знала это. Отправляясь с выкупом от сеньора д'Орты, она, несмотря ни на что, еще верила. Надеялась, что у нее осталось какое-то будущее. Анн, томясь в своем плену, наверняка призывал в своих мечтах «волчью даму», как прежде звал ее со стен Куссона.

Увидев Диану де Куланж, Альенора утратила последнюю надежду. Любовь Анна к Теодоре близится к завершению. Для него отныне важна только эта девушка, его ровесница, с которой они так хорошо подходят друг другу. Принесенное птицей послание окончательно подтвердило догадку Альеноры.

Вечером маленький отряд добрался до Вермантона и на следующее утро снова выехал спозаранок. За все это время Альенора и Диана не обменялись ни словом. Лишь на следующий день, после долгой скачки в молчании, девушка обратилась к своей спутнице.

– Смерть брата возлагает ответственность за пленника на меня. Я освобождаю Анна от выкупа. Он уедет с вами.

Альенора ответила, не поднимая глаз. Казалось, она не слышала только что произнесенных слов.

– Обещайте мне одну вещь: никогда не говорите ему, что я – не Теодора. Вы причините ему большую боль. Думаю, что и себе тоже. Он вам этого не простит.

Диана вспылила:

– Мне нечего ему говорить, потому что он уедет с вами!

Альенора ничего не добавила, и разговор на этом прервался. Она заговорила вновь лишь вечером, когда из-за поворота появился Куланж.

– Дальше я не поеду.

И остановила свою лошадь. Диана тоже потянула Безотрадного за узду. Альенора распахнула серый волчий плащ, распустила золотой пояс, и под ним обнаружился еще один, который представлял собой длинный кошель. «Волчья дама» открыла его и достала оттуда смятую бумагу.

– Этот документ стоит три тысячи ливров. Это вексель. В Италии такие в большом ходу.

Затем Альенора спешилась.

– Я ухожу. Позаботьтесь о моей лошади. Ее не сравнить с Безотрадным, но это достойное животное. Я добралась на ней до Италии и вернулась назад.

– Вы уходите пешком?

– Да. Не говорите ему ранее завтрашнего утра… Завтра утром скажете только, что встретили его жену, Теодору, и что Теодора ушла к своим. Больше ничего.

– Сударыня…

– Прощайте. Молитесь за меня!

Диана де Куланж поколебалась секунду, потом пришпорила Безотрадного. Альенора видела, как они исчезли. На равнину вернулась тишина…

Перед Альенорой появились первые дома деревни Куланж. Она прошла через пустынную из-за сумерек и мороза деревню. Заметила стены замка, донжон… Ей следует дождаться ночи.

На берегу Ионны стояла какая-то заброшенная лачуга, служившая в теплое время года приютом рыбаков. Альенора укрылась там и, как могла, укуталась в плащ. Мороз был ужасен. Она утешала себя тем, что ждать осталось недолго.

Ее даже удивила собственная твердость. Искушения отказаться, бежать, уйти жить в какие-нибудь другие края даже не возникло. Правда, мужества ей всегда доставало: Альенора доказывала это не раз, выполняя свои шпионские задания. Но то, что ее ожидает сейчас, так ужасно…

На самом деле она не представляла себе по-настоящему, что именно должно произойти. Должно быть, в этом и кроются истоки героизма – в недостатке воображения. Идешь твердым шагом навстречу судьбе, потому что не вполне сознаешь, что тебя ждет, а когда понимаешь, наконец, становится слишком поздно.

В свои последние минуты Альенора спрашивала себя, любит ли Анна, которому готовится принести в жертву свою жизнь. Тщетно: ей так и не удалось найти ответ на этот вопрос. Она испытывала к нему сильнейшее физическое влечение, почти животное, их объятия в Орте и Мортфонтене были потрясающими. Разумеется, она любила его гораздо сильнее, чем многие женщины любят своих мужей после вынужденного брака. Но истинная ли то была любовь?

Три удара донеслись с церковной колокольни. Вечерня, первый час ночи [21]. Пора!

Альенора зашагала вперед. Было почти полнолуние; это утешило ее. По крайней мере, она увидит! Умереть вслепую было бы еще мучительнее. Не заметив как, она добралась до скованной льдом Ионны и, поскользнувшись, растянулась во весь рост. Поднялась и вновь упала. Расшиблась в кровь. Снова двинулась вперед, ступая по льду с тысячью предосторожностей.

Она шла по замерзшей реке в сторону замка, темная масса которого виднелась впереди.

Не думать о предстоящем, вот ключ ко всему!.. Думать о чем-нибудь другом… И Альенора стала вспоминать минувшую жизнь: буржуазное детство в Лондоне, вербовка, шпионская работа, а потом – Куссон, где все полетело кувырком. Вспомнила она и о том, как стояла на замковой стене в ночь Страстной пятницы, слушая вой волчицы. И рядом с ней прозвучал голос совсем юного Анна, потрясенного своим еще не осознанным желанием: