Книга Ничья земля. Книга 2 - Ян Валетов

– На его месте я бы остановился… – французский аборигена был далек от совершенства, слова произносились не совсем внятно, и любой франкофонный гражданин поморщился бы от сильного акцента, как от зубной боли, но, несомненно, языком местный парламентер владел, и владел куда лучше, чем Сергеев, который и то, что некогда знал, успел основательно подзабыть.

– Стоять! – скомандовал Умка Антону Тарасовичу, и тот тут же стал послушно, как престарелая извозчичья лошадь от похмельного хозяйского оклика. – Дальше без моей команды ни шагу….

– Русский, – утверждающе сказал человек с винтовкой, – Ну конечно же – русский! Я мог бы и догадаться. Давно не было таких гостей… Давно.

– Ты рад? – спросил Сергеев.

– Не то чтобы очень. Но и против ничего не имею. Мой отец служил на базе в Бербере[41].

Аль-Фахри, хоть с пятого на десятое, но понимавший разговор, ухмыльнулся. Базилевич же, если судить по нахмуренным бровям и бегающим глазкам, мало что соображал.

– Зачем пришел? – спросил абориген, не проявляя ни агрессии, ни доброжелательности. Он был равнодушен, как профессионал. Готов к действию и холоден.

Он так и сидел, поджав ноги, с американской винтовкой на коленях, положив кисти на оружие. Сергеев прикинул, что если судить по замашкам говорящего и по снятому с защелки предохранителю, на то, чтобы открыть огонь на поражение, негру понадобится не более полсекунды. Так что разговор надо было поддерживать в любом случае.

– Пришел? – переспросил Михаил и покачал головой. – Мы никуда не шли. Так получилось. Я не рассчитывал, что мы можем здесь оказаться. Случай…

– Это твой самолет упал на юге?

Умка кивнул. Смысла врать не было никакого.

Негр наконец-то приоткрыл глаза и посмотрел на пришедших не из-под век. И ничего хорошего в этом взгляде не было. Хреновый был взгляд. Но, помимо разных пугающих вещей, в нем было и любопытство.

– Говорят, что от самолета мало что осталось. А вы, почему-то, живы. И у вас была машина. Похоже на чудо, правда? Я не верю в чудеса.

Была машина, отметил Сергеев, уже нашли и откатили в новое место. Быстро работают. Он пожал плечами.

– Мы живы и здесь – это главное. Мне нет смысла лгать. На юге упал мой самолет. Мы остались живы при крушении. Кстати, что за корабль среди пустыни? Откуда?

– Океан отступил, – сказал человек с винтовкой после небольшой паузы. Сергеев не мог отделаться от мысли, что негр несколько мгновений размышлял, пристрелить пришельца или все-таки ответить? – Когда-то там было устье реки, и в сильные шторма туда, бывало, загоняло корабли. И они оставались. Иногда – потому, что мы их просили погостить. Иногда – потому, что снять их с мели хозяевам было дороже, чем бросить. Здесь, знаешь, бывают большие шторма…

– Я знаю, – кивнул Сергеев.

– Ты уже бывал здесь? – спросил абориген.

– Да.

– Давно?

– Не так чтобы очень.

– Тогда ты должен знать, что приходить сюда просто так не рекомендуется. Трое. Три автомата. Патроны. Хорошая одежда. Ботинки.

Он закончил перечислять увиденное, и посмотрел Сергееву в глаза наверняка зная, как его взор действует на людей.

– Ты должен был понимать, русский, здесь люди бедны, а там, где есть бедность – законов нет. Каждый берет то, что может взять и это справедливо.

– Мы умеем постоять за себя.

– Наверное, – сказал негр, склоняя голову к плечу. – Глупо было бы спорить. Но джипа у тебя уже нет. А за вашими спинами сейчас много моих людей. Они не очень хорошо вооружены, но зато голодны и хотят хоть что-то заработать. На твоем месте я бы не стал бахвалиться.

– Я не бахвалюсь, – ответил Умка не отводя глаз. – Я предупреждаю. И я хочу, чтобы ты понял: мне ничего не нужно от вас, разве что вы дадите нам возможность наполнить фляги. И еще…

– Ну? – спросил абориген, не скрывая насмешки. – Что еще?

– У тебя же есть рация?

Такая ухмылка может быть только у хозяина положения. Презрительная, едкая ухмылка победителя.

«Я бы на твоем месте заранее не радовался, – подумал Сергеев со злостью, – а то, как бы чего не вышло. Ну, сколько у тебя народу? Два десятка? Три?» Мысль о том, что в хижинах притаились тридцать головорезов, внезапно отрезвила Умку. Если тридцать, то это явный перебор. Да и двадцать очень много. И десять, если честно говорить, тоже чересчур! Но знать об этом собеседнику вовсе не обязательно. Можно даже сказать – совсем не нужно знать.

– Спрашивай дальше, русский…

– Здесь у меня есть знакомый. Хороший знакомый. Я очень хочу его увидеть.

– Вот как? – Сергееву показалось, что собеседник слегка удивился. – Здесь у тебя есть знакомый? И ты хочешь с ним связаться? По рации?

Человек с ружьем обнажил зубы в улыбке. Улыбка не была белоснежной, как на рекламных плакатах. Зубы у человека были порчены, а часть и вовсе заменена на золотые или анодированные протезы.

– И как его зовут?

«Хуже, чем чет-нечет, – подумал Михаил, стараясь удержать ствол М-16 в поле зрения. – Жив ли он? И нет ли между этим высохшим Рэмбо и Аббдулахи личной вражды? На всякий случай надо быть готовым уйти с линии огня. Хотя – какого черта? Если тут вокруг 30 стволов – разнесут на бефстроганов, как ни крутись!»

– Его зовут Юсуф Ахмед, – сказал Сергеев. – Ты его знаешь?

Вот тут абориген удивился по-настоящему. И не только он – Сергеев услышал, как в густой тени внутри хижин зашептались, зашуршали те, кто держал их на мушке. Тридцать не тридцать, но человек пятнадцать за ними следило.

– Знаю ли я Юсуф Ахмеда? Его тут многие знают. Он слишком стар, чтобы быть твоим другом. И он большой человек – Президент Пунтленда![42] Ты хочешь связаться с ним? И думаешь – он будет говорить с тобой?