Книга Кто вы mr. Gorbachev? История ошибок и предательств - Владислав Швед

Упомянутый В. Широнин подтвердил, что в 1988 году А. Чубайс был направлен в Будапешт (Венгрия) на шестимесячную стажировку. Венгрия имеет общую границу с Австрией, а от Будапешта до Вены по прямой чуть более 200 км, или три часа езды на машине. Так что возможности для посещения Австрии у Анатолия Борисовича были. В Венгрии Чубайс тоже не терял времени. В период его стажировки в Будапеште состоялся большой конгресс советологов, то есть, как тогда считалось, «врагов советской власти».

В ходе конгресса Чубайс установил тесные связи со знаменитым советологом Алеком Ноувом (Alec Nove, урожд. Александр Новаковский, сын российского меньшевика, эмигрировавшего в Великобританию), британским профессором экономики и специалистом в области анализа советской экономики и югославским диссидентом Любо Сирцем (Ljubo Sirc), британским исследователем социалистических экономик и специалистом в области проведения рыночных реформ. С ними Чубайс договорился о создании лаборатории, точнее, советско-английского научного центра в Москве.

Однако, вернувшись в Москву, Чубайс не нашел времени заниматься этим проектом, и его реализовал Константин Кагаловский (1957 г.р.), будущий инициатор приватизации крупных государственных компаний через залоговые аукционы. Кагаловский получил поддержку от уже упомянутого С. Кугушева, который выделил учреждаемому советско-английскому научному центру помещения в одном из строительных институтов, входящих в систему Госстроя. По некоторым данным, в 1989 году этот центр превратился Международный центр исследований экономических реформ, руководителем которого стал Кагаловский. С этого и началась его карьера как удачливого менеджера, способного «делать» большие, и очень, деньги.

Анатолий Чубайс и Сергей Васильев в 1989 году приняли участие в научной конференции в Италии. О ней лишь известно, что там Чубайс и Васильев выступили с докладом. Утверждают, что этот доклад радикальным образом опроверг представление о молодых российских реформаторах, как о людях, действовавших в 1991–1992 годах вслепую. Доклад показал, что молодые реформаторы прекрасно прогнозировали последствия каждого своего шага в следующие два года.

Возникает вопрос, откуда у Чубайса и Васильева была такая уверенность в реализации их реформаторских планов. Ведь они лишь консультировали власть предержащих в СССР. Но в Италии они были уверены, что их в СССР не только выслушают, но и примут их планы к исполнению.

Эту уверенность реформаторы продемонстрировали и на Альпбахской научной конференции (курорт Альпбах, Австрия) летом 1991 года. Там реформаторы были представлены более широким составом: А. Чубайс, Е. Гайдар, С. Васильев, П. Авен и К. Кагаловский. Эта конференция стала определяющей для реформаторов. На ней была окончательно сформулирована идея проведения реформы в границах отдельных республик, на чем особенно настаивал Константин Кагаловский, а до этого Борис Львин, предсказавший развал Советского Союза еще в 1988 году и угадавший конкретный срок конца империи.

В тексте Альпбахской декларации прямо указывалось на невозможность реализации реформы в том случае, если СССР продолжит свое существование в прежнем виде. Чубайс оценивал значение этой декларации как «поворотный пункт. Мы поняли, как будет развиваться история». Откуда такая уверенность и откуда деньги на не очень дешевую поездку в Австрию в сложном для СССР 1991 году? Это еще предстоит выяснить.

Ну, с деньгами ясно. Как утверждал Полторанин, спонсором выступал КГБ. Но откуда уверенность реформаторов в неизбежном развале СССР!? На чем она базировалась? Да, я тоже писал письма в Политбюро с предупреждением, что политика ЦК КПСС толкает СССР к развалу, но тем не менее был уверен, что это удастся предотвратить. Но что об этом теперь говорить.

Юрий Владимирович, давая команду сотрудникам присмотреться к молодым советским интеллектуалам и максимально использовать их знания и талант на благо СССР, даже в страшном сне не мог подумать, что его проект даст такие результаты. Но такое случалось с многими из нас, когда хорошие задумки давали совершенно иной результат. Неслучайно в 1869 году русский поэт Федор Иванович Тютчев пророчески написал такие строки: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»