Книга Королевская кровь. Проклятый трон - Ирина Котова

Мариан хмурился, но в разговор не вступал. Я обвела взглядом притихших родных. Может, Василина права. Но картинки вчерашнего кошмара стояли перед глазами, и мне было страшно. И противно от своего бессилия.

– Что мы станем делать, если окажется, что мы потеряли время? – Откуда эти истерические нотки, Марина? – Ты готова взять на себя ответственность, если с ней что-то случится?

Сестра побледнела.

– Это и так моя ответственность, Мари.

Байдек аккуратно положил вилку у тарелки и поднял на меня предупреждающий взгляд.

Сестры упорно смотрели в тарелки. Мне было стыдно, мне было гадко от себя самой, но в ушах стоял шепот.

«Слишком поздно».

Наша королева права, но и правота бывает фатальной.

– Теперь я буду знать, что, если меня похитят, рассчитывать на тебя не придется. Да, Васюш?

Мерзкие, намеренно причиняющие боль слова, которые уже не затолкать обратно. И хочется вскочить из-за стола – то ли бежать к ней извиняться, то ли отступить в свою комнату и поплакать.

– Марина, – резко вступил в разговор Мариан, и я с трудом заставила себя посмотреть на него, – если у них вместо одной заложницы окажутся две, то обстановка усложнится еще больше.

У него было такое лицо, будто он сейчас зарычит и долбанет кулаком по столу. И тогда все, равновесие в семье треснет, рассыплется. Не будет больше легкости на семейных обедах, и не смогу я снова прийти к нему за помощью и советом.

Василина молчала, бледная, с холодными глазами, почти незаметно пододвинулась к мужу, потянулась к нему. За поддержкой. Ведь у нее всегда есть кому поддержать.

Я вдруг осознала, что Вася – не только моя старшая мягкая сестра, она еще королева Рудлога, и нет у меня права перечить ей.

Отец и младшие глядели на меня с укоризной.

Тишина стала удушающей, и я не выдержала. Сняла с колен салфетку и трусливо сбежала в свою комнату.

Вечером, после метаний по комнате, пачки выкуренных сигарет и ругани на саму себя я поскреблась к Василине в покои. Зашла, наткнулась на строгий взгляд Байдека, умоляюще посмотрела на него.

– Она в спальне, – сухо сказал Мариан и кивнул на дверь.

Вася сидела перед зеркалом, расчесывая свои кудряшки, повернулась – я стояла, нервно сжимая руки – и она посмотрела без злости, улыбнулась грустно и понимающе. Сразу захотелось зареветь от того, какая же я тварь.

– Васюш, – всхлипнула я, подошла, опустилась на пол, уткнулась носом ей в колени, – прости. Я так боюсь за Ани. Не сердись на меня, пожалуйста. Я так бою-ю-юсь!

Она погладила меня по волосам, как маленькую, прижала к себе – и напряжение, сковывавшее мое тело, растворилось от этого тепла и любви, от того, что она все равно со мной и все равно моя, что бы я ни натворила.

Я рыдала ей в ноги, выплакивая свой страх и свои кошмары, а она обнимала меня, как мама в детстве, и не было сейчас никого ближе ее.

– Я тоже боюсь, Мари, – сказала наконец сестренка тихо и как-то потерянно. – Все время боюсь что-то сделать не так, принять не то решение. Но теперь не имею права действовать из страха.

Я сжала ее крепче, пытаясь впитать силу, которой никогда не замечала ранее. Хотя все должно было быть наоборот. Семья – та скала, на которую опиралась Василина, из которой должна была черпать уверенность, и не имела я права расшатывать эту опору.

Что такое мои дерганья по сравнению с той неподъемной ношей ответственности, которая легла на ее плечи?

– Все будет хорошо, – шепнула она мне в макушку, – обязательно будет, Мариш.

И на тот момент я ей поверила.

Эльсен откашлялся, привлекая мое внимание, и я поняла, что так и зависла – с сигаретой во рту и зажигалкой в руке. Прикурила, облокотилась на прохладную стену, стараясь не улыбаться, глядя на руководителя.

С утра я узнала, что нам завезли новую форму от неизвестного спонсора. Форма оказалась, мягко говоря, пестренькой, и настолько, что могла спровоцировать приступ эпилепсии у чувствительных пациентов. Но Эльсен был невозмутим в светло-голубом комплекте с какими-то абстрактными фиолетовыми и розовыми разводами.

– Я тут на днях имел занимательный разговор, – сообщил мне хирург, хмуря кустистые брови над спущенными чуть ли не на кончик носа очками. – Позвонил главврач Королевского лазарета. С оч-чень, кхм, заманчивым предложением. Предложил мне должность заведующего отделением и недурственный оклад. При условии, что я уйду на новое место не один, а с ассистентами и медсестрами. Как вы думаете, кому я обязан столь щедрым предложением на старости лет?

Мне стало неловко.

– Я тут ни при чем, Сергей Витальевич, – серьезно ответила я. – Скорее всего, инициатива службы безопасности. Я поговорю, чтобы вас больше не беспокоили. Или вы согласились?

– Хрм, хрм, – недовольно покашлял хирург и повторил: – Я слишком стар, чтобы менять привычки, Марина. Деньги мне не нужны, пациентов своих я не оставлю. Туда же, к вам, простым смертным не попасть?

Я покачала головой.

– Вот-вот, – пробурчал Эльсен. – Борзые все слишком. Пойди, Эльсен, туда, пойди, Эльсен, сюда… А я здесь уже двадцать три года. Ты, кстати, учиться собираешься?

– Опоздала я учиться, Сергей Витальевич.

– Ну-ну, – он снова поглядел на меня, отхлебнул шумно кофе из кружки. – Мне же лучше. Все метят в хирурги, а хороших медсестер не найти. Я тебе вот что скажу, Марина Михайловна. Мне с тобой оперируется легко. И гладко все проходит. Давно приметил. Так что думай. Операционную практику тебе минимум десять лет нарабатывать, нужно ли?

Мне не хотелось обижать старого ворчуна, и я неопределенно пожала плечами. В любом случае, времени подумать теперь много – до следующей осени, когда будет новый набор.

Вечером я сидела в кресле в гостиной и задумчиво крутила по гладкой поверхности столика свой телефон. Позвонить? Не позвонить?

Трубка зажужжала, поехала в сторону, и я протянула руку – в животе что-то сжалось, ухнуло вниз. Но это был Мартин.

– Я заперся ото всех в каморке и все-таки позвонил тебе, – сказал он своим теплым мужским голосом, и я улыбнулась.

– Тяжелы будни самого востребованного человека в Блакории? Приходи ко мне, я напою тебя чаем и пожалею. Поглажу по голове, подержу за руку…

– Не могу, девочка моя, – ответил он покаянно и смешливо. – Боюсь, что, попав в твои нежные ручки, я вспомню о том, что такое свобода, и наплюю и на титул, и на договор. И будешь ты прятать у себя беглого преступника.

– Я тебя защищу, – пообещала я, и Март фыркнул, засмеялся.

– Воинственная принцесса. А если серьезно, то мы четвертый день проверяем дворец, и меня сейчас ждут помощники. Бывший придворный маг чуть ли не руки мне целовал и смотрел как на избавителя. Бедный старикашка. Тут все очень запущено, странно, что придворных до сих пор не начала отлавливать в коридорах какая-нибудь нежить. Я и раньше подозревал неладное, но и не представлял, сколько тут работы. Опять буду ставить заплатки на местную прохудившуюся защиту, а придворные дамы станут бросаться ко мне своими декольте и склонять к нехорошему.