Книга Поступь Повелителя - Оксана Панкеева

Так что Витьку помурыжили ночку для порядку и выпустили. Действительно фантастически легко отделался. Посещают даже некие возвышенные мысли, что все прежние годы беспросветного невезения были не напрасны, что, согласно тому высшему равновесию, о котором любит толковать Дэн, это все была предоплата за сегодняшнее чудесное спасение. И сам цел, и лавка в относительном порядке, ничего вроде не сперли, только натоптали, как стадо свиней, да опрокинули одну полку с товарами, когда потерпевших выносили. Прибрать это все заняло бы не более получаса, но почему-то о каком либо полезном труде тошно было даже думать.

Будь Витька чуть поболее оптимистом, подумал бы, что теперь его вечное невезение закончится и баланс радостей и неприятностей в жизни как-то восстановится. Но оптимистом он быть давно разучился, да и очередная квитанция на штраф, по которой нагло разгуливал здоровенный черный таракан, явственно подтверждала незыблемость некоторых вещей в этом мире.

За окном уже давно рассвело. Скоро потянутся покупатели… А сегодня они точно потянутся – интересно же, что тут было и чем все кончилось, ради такого можно и купить что-нибудь… Надо все-таки встать, прибраться и открыть магазин. Нерабочее настроение и бессонная ночь – еще не причина упускать грядущую небывалую выручку. Особенно в его положении, когда денег нет ни хрена, да еще и штраф опять платить надо. Давай, Витек, поднял задницу, взял веник… Вон уже даже стучит какой-то нахал, не может подождать до открытия!

– Закрыто! Повылазило, что ли? – рявкнул Кангрем, сползая со стойки. Сначала надо, пожалуй, написать на дверях, во сколько магазин откроется, а то так и будут соло на барабанах тут исполнять все утро…

Прихватив из-под прилавка кусок угля, которым он обычно писал на дверях всякие «закрыто до» и «откроется в», он отпер дверь и столкнулся нос к носу с назойливым стучальщиком, который никуда не ушел, а терпеливо ждал на крыльце ответа на свои старания. Эх, видать, рано размечтался агент Кангрем о спокойной жизни. Нет на свете никакого, на хрен, равновесия!

– Ты что, уснул? – спокойно поинтересовался убас Кетмень, переступая порог.

– Ну что еще? – измученно простонал Витька, пропуская господина начальника. А что он еще мог сделать? Выгнать, что ли?

– Закройся и напиши, чтоб не стучали. Поговорить надо. С глазу на глаз.

Кангрем обреченно кивнул, уже понимая, к чему идет.

Кетмень действительно умный мужик. Если он не поверил двум раздолбаям, это еще не значит, что он поверил подозрительному мутанту Морковке. Да, он понял, что никаким шпионажем тут и не пахнет, но так же верно понял и то, что тут пахнет чем-то другим. И очень хочет разобраться, чем именно.

Он уже один раз приходил вот так, в одиночку, «поговорить с глазу на глаз», когда Витькину лавочку посетил Повелитель. Но тогда разговора не получилось, да и не потребовалось – в помещении стоял полный тарарам, воняло свечами и ладаном, бегал, ахая и цокая языком, Бродяга Шварт и расхаживал полутрезвый Жан, оглашая дом сей очищающими молитвами, а сам Витька наблюдал за действом квадратными глазами – словом, было без всяких слов ясно, что хозяин вчерашним визитом удивлен и напуган.

На этот раз все-таки придется объясняться. И если Кетмень не поверил в загадочных родственников, которые якобы забрали то, что видел док Шакериф… что ему тогда сказать?

Убас уверенно прошествовал в комнату – то ли не желая вести важные разговоры в таком свинарнике, то ли стремясь к максимальному уединению. Грузно опустился на единственный стул, предоставив Витьке моститься на лежанке и смотреть на начальство снизу вверх. Неторопливо чиркнул спичкой, закуривая, и столь же неторопливо и обстоятельно перешел к делу.

– Морковка, мы оба взрослые люди, и, надеюсь, ты не считаешь меня дураком, как и я тебя. Если я замял это непонятное дело и отпустил тебя, нарвавшись на конфликт с Хтыном, это не значит, что я тебе поверил. Это лишь значит, что я хочу знать правду.

– А чего ж тогда отпустили? – вздохнул Кангрем.

– Потому что правда заключается вовсе не в том, что ты шпион. Все-таки я не первый день тебя знаю и даже специально за тобой наблюдал одно время, потому как странный ты малость. Так вот, шпион из тебя, как из дерьма пуля, зато подобрать в пустошах калечного мутанта и приволочь в город – это для тебя запросто. И если тебе некуда его пристроить, ты обязательно оставишь его у себя, начхав на то, что это запрещено. Жалостливый ты не в меру, не иначе твои дружки-сектанты на тебя дурно влияют.

– Ну так я ж не отрицаю, что мутант был… – начал Витька, и его тут же перебили на полуслове.

– Ты сказал, что его уж неделю как нет. А это, приятель, вранье было, причем бесстыжее и нескладное. Я ж не только тебя знаю, я и своих ребят всех как облупленных… Тофи – парень трусоватый, стоило его прижать – и он тут же выложил все как есть. И о том, как они хотели твоим мутантом попользоваться, и как они про этот шпионаж тут же выдумали. Но вот что касается ерунды с исчезновением – тут он ни от одного слова не отказался. И наркотики ребята не принимали. Вот как ты думаешь, Морковка, за что бы им больше попало: за вымогательство и оговор или за неведомую дурь, от которой можно к тому же легко отвертеться – дескать, подсыпал кто-то, а мы и не знали?

– Так что, – устало уточнил Кангрем, – вы теперь верите, что исчезающие на глазах люди существуют?

– Я верю, что любое якобы чудо можно объяснить с точки зрения науки и здравого смысла. Существует гипноз, в конце концов. Морковка, не морочь мне голову. Ведь мутант у тебя здесь был. Его видел Шакериф, причем его описание совпадает со словами патрульных. Постель, на которой ты сейчас сидишь, была еще теплая, когда я вошел. И еще кое-какие мелочи я приметил. Здесь совершенно точно кто-то был меньше чем за полминуты до того, как мы вошли. Куда он девался? И как он это сделал, что у свидетелей осталась уверенность, будто он просто исчез в сером тумане? Кстати, что-то похожее на серый туман я тоже заметил, но подумал сначала, что здесь просто накурено.

И что ему, такому умному, на это сказать? Правду – так не поверит. Отпираться бессмысленно, паразит даже постель успел пощупать, и никто не заметил! Прикинуться мебелью и сказать, что сам не понимаю, как?

Убас вдруг вскинулся и быстро приложил палец к губам. Кангрем чуть повернул голову, проследив за его взглядом, и безучастно уставился на знакомый серый туман, из которого доносилась невнятная ругань на смеси двух языков.

– Вот сами у него и спросите… – проворчал он в надежде, что мальчишка все-таки расслышит его слова и поймет, что он здесь не один и появляться не следует. Но как раз в тот момент, когда он говорил, в сером тумане что-то громко зашипело и оттуда вылетела обледеневшая тушка жвальника, плюхнувшись прямо под ноги господину начальнику.

А затем появилось кресло, в котором сидел юный эльф, похожий на маленького вьючного ослика. Одной рукой он прижимал к себе большое зеркало, а другой, продолжая вполголоса ругаться, выбирал из волос подозрительного цвета ледышки.