Книга Дочери Ганга - Лора Бекитт

Обитатели дома Флоры Клайв буквально дышали в одном ритме с этим ребенком. Никто не мог нарадоваться его появлению на свет. Больше всех его обожала бабушка; когда он стал старше, Грейс, которая не хотела, чтобы ее сын вырос избалованным, как восточный принц, приходилось сдерживать порывы ее безумной любви. Лучшие учителя, красочные книжки, дорогие игрушки, изысканные лакомства, пони – к услугам этого мальчика было буквально все.

Если сердце Флоры когда-то и было покрыто коркой равнодушия, то Дамар с легкостью взломал ее. Аура безысходности исчезла; хотя с некоторых пор старуха ходила с палкой, она словно помолодела на десять лет. Иногда Грейс думала о том, что в своей одержимости и жестокости тетка почти дошла до черты, однако не переступила ее и этим хотя бы отчасти спасла себя и свою душу.

Перед ликвидаций Ост-Индской компании Флора Клайв продала и акции, и предприятие. Вырученных и положенных на банковский счет денег должно было хватить нескольким поколениям. Грейс втайне радовалась тому, что больше ничто не связывает ни ее, ни Дамара с фабрикой, где было загублено столько жизней и исковеркано столько судеб, как и с проклятым опием. Она старалась оказывать помощь нуждающимся индийцам (которых, как всегда, было слишком много) и внушала сыну, что далеко не все живут так безбедно, как он.

Порой она размышляла о своей жизни и будущем Дамара. Если кто-то в местном английском обществе сомневался в том, что она действительно была замужем (ведь никто никогда не видел ее мужа!), и предполагал, что ее сын – полукровка, то вслух об этом не говорилось. У Грейс были поклонники, предлагавшие руку и сердце, но она всем отказывала. Она по-прежнему ждала, вопреки словам Дамара Бхайни о том, что любовь, отягощенная ожиданием, слишком тяжела.

В течение нескольких лет, раз или два в году, Грейс подавала в газеты объявление, содержащее в себе одну-единственную фразу: «Мы далеко друг от друга, но ты всегда со мной». И адрес. Однако никто так и не откликнулся.

Иногда по ночам молодая женщина распахивала ставни и впускала в комнату ночной ветер, словно надеясь, что тот принесет ей тайные вести. За окном мерцали звезды, изящно подстриженные кусты в саду казались сделанными из серебряной проволоки.

Ветерок тихо шевелил легкие занавески. В комнате можно было различить контуры мебели: туалетного столика, высокого платяного шкафа, кресел, кровати. На полу лежали бледные квадраты лунного света, по стенам были развешаны самые удачные рисунки Грейс.

Понемногу мысли молодой женщины возвращались в привычное русло, она говорила себе, что в ее положении глупо считать себя одинокой, что она по-прежнему молода и в ее распоряжении еще есть время.

У нее был сын, была Эйприл. Через два года после приезда в Индию подруга вышла замуж за английского офицера, в которого без памяти влюбилась. Молодой человек не был ни богатым, ни знатным, они жили достаточно скромно, но именно в обществе этих людей Грейс чувствовала себя лучше всего.

Недавно она показала Дамару коллекцию оружия и картинку из книжки, взяв с него обещание хранить тайну. Возможно, ребенок решил, что его отец – сказочный принц, однако не удивился: дети нередко не отделяют выдумку от реальной жизни. Случалось, Грейс думала о том, что и она не умеет этого делать, если до сих пор надеется на чудо.

Прожив в этом городе немало лет, Ратна не раз слышала, что Варанаси – особое место, не подлежавшее исчезновению, не поддающееся разрушению. Он вечен, как и Ганг, на берегах которого миллионы людей обрели внутреннюю свободу, ощутили покой, смыли свои грехи и прикоснулись к божественному.

Она по-прежнему плела цветочные гирлянды. Подросший Айрон стал настоящим помощником. Он посещал школу и при этом работал у Харшала разносчиком еды. Родившись наполовину белым, он знал английский ровно настолько, насколько этого хватало для самого простого общения с клиентами, и в душе был стопроцентным индийцем.

Ратна все еще верила, что в жизни не бывает случайностей и что если людям суждено встретиться, то рано или поздно их пути непременно пересекутся. Однажды на берегу Ганга она столкнулась с Ситой, которая так и осталась во вдовьем приюте и жила под суровым надзором Суниты, как и десятки других женщин. Но Сита, по крайней мере, любила своего покойного мужа и искренне скорбела о нем.

Ратна ни о чем не жалела. У нее был сын, были друзья. Однажды в мастерскую, где она работала, устроилась молодая женщина по имени Приянка, и вскоре выяснилось, что она знает и помнит Аруна.

– Он очень помог мне, – сказала девушка. – А ему удалось отыскать свою жену?

– Да, – ответила Ратна.

– Он просил меня молиться за него, и я это делала, – с гордостью сообщила Приянка, которая, приехав в Варанаси, удачно вышла замуж и уже имела детей.

Ратна обещала передать Аруну сердечный привет, тем более что как раз собиралась навестить его и Сону. Молодая женщина решила сделать это перед поездкой на свадьбу Анилы, которая должна была состояться в следующем месяце. Ратну, как и положено, известили заранее, и она с волнением думала о долгожданной встрече с дочерью.

Они с Айроном стояли на вокзале Патны, ожидая Аруна, обещавшего их встретить. Вокзал был как вокзал, ничего не изменилось с тех пор, как они побывали здесь в последний раз.

Вокруг кишели толпы людей, звуки многократно усиливались гулким эхом. Носильщики с поклажей на голове спешили по перрону, ловко отпихивая в сторону зазевавшихся пассажиров. Ратну задевали редко: ее оружием была и жесткость в голосе, и яростный взгляд. Она давно жила одна, без мужчины и научилась защищаться.

Торговец с натугой катил тележку, полную золотистых, налитых соком, почти прозрачных персиков, при этом ни на минуту не переставая во все горло зазывать покупателей. Когда тележка проезжала рядом, Айрон, как типичный индийский мальчишка, который нигде и ничего не упустит, стянул с нее пару фруктов. Увидев это, Ратна хотела было возмущенно ударить его по руке, но он опередил мать, с обаятельной и невинной улыбкой протянув ей ароматный персик.

Она говорила Айрону об отце. Они с Джеем были женаты, и ей нечего было скрывать. Однако мальчик рос среди индийцев, и рассказы об отце-англичанине наверняка казались ему неправдоподобными и странными.

Ратна увидела Аруна, пытавшегося пробиться сквозь гущу народа вместе со старшим сыном Куналом, и радостно помахала ему. После некоторых усилий они наконец очутились рядом.

Женщина с мальчиком не раз приезжали в Патну, потому Айрон и Кунал хорошо знали друг друга и сразу принялись болтать и обмениваться новостями. Арун сказал Ратне, что уже нанял рикшу, который ждет их на привокзальной площади.

Сона осталась дома готовить угощение, и вечером гости из Варанаси, а также приглашенные по такому случаю Чару и Хема сидели за роскошным ужином, оживленно болтая, рассказывая о своей жизни и делясь планами.

– У нас новая школа и учителя из числа образованных индийцев. Я мечтаю, чтобы наши выпускники могли сдавать экзамены на индийскую Гражданскую службу, – рассказывал Арун, и белый как лунь Бернем-сахиб, сидевший рядом, одобрительно кивал. Он так и жил с ними.