Книга Путь Никколо - Дороти Даннет

Сентябрь? Эта странная дата удивила Николаса, затем он припомнил, что Карнавал состоялся в Пепельный Вторник, так что даже любопытным младшим сестричкам здесь нельзя было усмотреть ничего особенного.

Однако главная новость, ради которой, собственно, и было написано все это письмо, заставила его неожиданно расхохотаться. Он отложил послание и пообещал себе, что завтра непременно навестит Лоренцо Строцци. Насчет Саймона он ни словом не обмолвился матери Феликса. Все равно рано или поздно она об этом узнает. Как ни странно, никто иной как Грегорио первым затронул эту тему, когда на следующее утро на рассвете они встретились в конторе.

Поскольку до его отъезда оставалось меньше недели, то Николас уже принялся собирать депеши. Жак Дориа, близкий друг Адорне, вручил ему пакет для Генуи, с холодным и властным видом. Анджело Тани и Томмазо, один деловитый, а другой намеренно сдержанный, были оскорблены его нежеланием уехать раньше понедельника. Арнольфини вручил письма, адресованные в Лукку и семейству Сфорца со скупой усмешкой, но без лишних комментариев. Именно Арнольфини вручил ему также обещанное золото дофина за будущие услуги. На эти деньги Николас купил себе одежду — и человека… по крайней мере, он на это надеялся.

Сейчас, оказавшись на улице Сианьертс, он прошел через весь особняк в свой просторный кабинет, похлопывая по плечу занятых делом писцов и дружески приветствуя Грегорио. Оба они зарылись в бумаги и проработали до полудня, пока колокол не позволил младшим работникам сделать перерыв на обед.

— Я хотел кое о чем спросить, — заявил Грегорио, когда они остались наедине.

— Да? — отозвался Николас, не отрывая пера от бумаги.

— Это насчет поединка в воскресенье. Судя по слухам, нашему Феликсу придется там нелегко. Некий шотландец якобы считает его своим личным врагом.

— Саймон Килмиррен, да. — Николас посыпал песком написанное и, подняв голову, встретился с немигающим суровым взглядом стряпчего. — Он один из тех людей, кого тебе придется поберечься, пока я в отъезде. Он больше настроен повредить мне, чем Феликсу. Но моя главная забота — не позволить ему ни того, ни другого. Я обещал матери Феликса, что он не примет участия в турнире. И сдержу слово.

— Тогда тебе придется похитить и связать его, — сухо заметил Грегорио. — Теперь уж он точно не откажется.

— Ну, как знать… А теперь и я хотел кое о чем тебя спросить. Похоже, ты не ночевал у себя ни прошлой ночью, ни накануне?

Суровый взгляд сделался откровенно неприязненным. Грегорио откинулся на спинку стула.

— Ты решил, что теперь платишь мне и за ночные часы тоже?

— Брюгге, — пояснил Николас. — Это живое сердце славных фламандских сплетен. Если человек снимает дом для своей любовницы, обычно это означает, что между ними серьезная связь. Но если у тебя наметилась серьезная связь в одном направлении, то я подумал, что столь же серьезен ты можешь оказаться и в другом. К примеру, согласившись надолго задержаться на службе у демуазель де Шаретти.

Он терпеливо ждал, пока собеседник внимательно разглядывал его. Наконец Грегорио промолвил:

— Ты шпионишь за мной?

Николас ухмыльнулся.

— Это мне ни к чему. Любовница Томмазо живет в доме по соседству с твоей подругой. Томмазо Портинари. Поутру ты можешь определить, когда он уходит, по звону перстней. А нельзя ли мне с ней познакомиться?

Возможно, он слишком торопился с этим вопросом, но времени оставалось не так много. К тому же, стряпчий был человеком сообразительным. Николас надеялся, что он сразу отвергнет ту мысль, что неким образом хотят устроить экзамен его избраннице. Напротив, он должен был понять, что самой его избраннице предоставляется шанс взглянуть на Николаса и устроить экзамен ему. Несомненно, она о нем уже наслышана. И едва ли расположена по-доброму. Грегорио поднял брови. Он не улыбнулся: он вообще редко улыбался. Однако и не нахмурился.

— Прямо сейчас?

— А почему бы и нет?

Оправившись от изумления (она как раз мыла голову), хозяйка дома приготовила и подала им великолепный обед, и встреча прошла как нельзя лучше. Ее звали Марго. Она отличалась изысканными манерами и была отнюдь не глупа. Она с готовностью принимала участие в разговоре, если не считать трех случаев, когда Николас упомянул какое-то место, человека или сделку, имевшие отношение к делам Шаретти. Он с удовлетворением отметил, что во всех трех случаях она не знала, о чем идет речь.

Чуть позже, когда они уже вышли на улицу, он заявил стряпчему.

— Она мне очень понравилась. Когда наши дела пойдут на лад, ты сможешь купить ей более роскошный дом.

Грегорио замедлил шаг.

— Я не уверен, насколько мне понравилось то, что ты сделал.

Говорить особо было не о чем. Николас также пошел помедленнее, чтобы Грегорио не отставал от него.

— Впрочем, полагаю, что другого способа у тебя не было, — промолвил наконец стряпчий. — Означает ли это, что она будет постоянно находиться под надзором?

— Боже правый, да кому это нужно? — изумился Николас, затем широко улыбнулся: — Разве что со стороны Томмазо, ведь она — настоящее сокровище. Нет, я уже сказал, что хочу сделать тебе предложение, и теперь этот час настал. Речь идет о моем собственном предприятии, которое не имеет никакого отношения к Шаретти. То есть я беру на себя риск, но компания Шаретти получит часть прибыли. Проблема в том, что нам нужно действовать втайне ото всех. У меня есть помощник в Италии, но мне также необходим поверенный, на которого я могу положиться. И если меня ждет неудача, то ты по-прежнему сможешь работать на демуазель… Разве что неудача случится по твоей вине. Я не верю в такую возможность, однако порой случается, что люди предают чужое доверие.

Грегорио ответил не сразу.

— Никто не может обещать, что он всегда будет служить одному хозяину и не перейдет к другому. Всякое бывает. Тебе может не понравиться работать со мной, когда ты узнаешь меня получше. Мне могут не прийтись по душе твои планы, когда я узнаю о них. Но вот что я тебе скажу: законы я люблю куда больше, чем деньги, а стряпчий не может надеяться на успех в этой жизни, если будет торговать чужими тайнами. Расстаться мы можем, но я никогда не предам.

— Вот и отлично, — отозвался Николас. — Тогда вечером можешь зайти ко мне после ужина, и я расскажу тебе все, чего ты еще не знаешь, а потом, скорее всего, ты соберешь сундуки и уедешь подальше из Брюгге. Ну, а пока мне нужно увидеться с Лоренцо Строцци. Обед был просто отменный.

— Заходи как-нибудь еще, — пригласил его стряпчий. И, похоже, от всей души.

* * *

Лоренцо Строцци, который ни единым словом не обменялся ни с кем из семейства Шаретти с того самого дня, когда он встретил Феликса у Портерслоджи, попытался через привратника передать, что его нет на месте, но затем с сердитым видом смирился, когда Николас все же прошел к нему в кабинет и без приглашения уселся на стул. Точно так же без приглашения Николас сообщил ему, зачем пришел.