Книга Наследник Осени - Тодд Фэнсток

– Закрыть ворота!

Приказ немедленно передали по цепочке вверх. Пара солдат на акведуке привели в действие механизм, и через несколько мгновений тяжелые створки с лязгом сомкнулись, раздавив десятки обожженных тел.

Креллис снова махнул рукой.

– А теперь – дождь!

Те же двое солдат перевели тяжелый рычаг в крайнее положение, и поток воды хлынул вниз по арочным опорам. Хлынувшая на улицы река погасила островки пламени. Снизу донеслись восторженные крики победителей.

Беландра повернулась к триумфатору.

– Это еще не конец, – мрачно произнесла она. – Фандир не откажется от своих планов.

– Знаю, – самоуверенно бросил Креллис, кладя руку ей на плечо. – Но пока есть возможность, почему бы не посмаковать и небольшую победу?

ГЛАВА 13

Брофи смотрел на лежащий на ладони осколок красного камня. Над кряжем вились струйки белого дыма. Он сидел у могильной пирамидки, аккуратно сложенной из грубоватых черных камней и возвышающейся над землей примерно на пять футов.

Подвеска на шее запульсировала, и почти сразу же за спиной раздался голос дяди:

– Твой отец был лучшим из нас. Если бы не он, ни у кого из нас не хватило бы мужества сделать то, что мы сделали.

– Кто его убил? – не оборачиваясь, спросил Брофи. – Чудовище из моря?

Селинор то ли фыркнул, то ли рассмеялся.

– Их было много. Очень много. Целая армия порченых людей. Мы с Бридеоном попытались завести их в ловушку. Получилось удачно, но я промедлил и подпустил одного слишком близко. Тварь схватила меня за ногу, и я упал. – Селинор замолчал. Брофи все так же смотрел на красный камень. – Мы дали клятву не спасать друг друга, чтобы избежать риска и не оставить дитя без защиты. На его месте я бы так и поступил. Но Бридеон предпочел другой путь. Потомки Жакулина – упрямое племя. Он вернулся за мной, и мы дрались до конца. Бридеон пал в том бою. За все четырнадцать лет то было самое страшное сражение.

– Когда это случилось?

– В самом начале, когда мы только прибыли сюда.

– Пирамиду вы поставили?

– Да.

– Спасибо.

– Он был моим братом.

Брофи вздохнул и убрал отцовский камень поглубже в карман.

– У меня есть для тебя кое-что, – сказал Селинор.

Юноша наконец повернулся и взглянул на дядю.

Это был длинный меч в потертых серебряных ножнах. Головку эфеса украшал огромный красный алмаз в обрамлении серебряных ветвей. Сама рукоять была изящно оплетена красной и серебристой проволокой. Стилизованные ветви сверкающей стальной гарды расходились в стороны от клинка.

– Полагаю, наследник Осени знает, как этим пользоваться?

Брофи медленно поднялся и протянул руку. Едва пальцы коснулись ножен, как в голове зазвучал голос Каменного Сердца. Меч из снов! Но не в руках отца, а в его, Брофи, руках.

– Этот камень…

– Скол Каменного Сердца. Мечи Перемен Года были выкованы сразу после образования первого Совета. Почти триста лет назад.

– Я слышу его пение.

Селинор кивнул.

Брофи вынул меч, и голос зазвучал громче. Красный алмаз едва заметно мерцал в приглушенном свете наступающего дня. Юноша скользнул взглядом по клинку. Прекрасная, без изъянов сталь. Идеальная балансировка.

– Ничего лучше я еще не видел.

– Боюсь, меч тебе понадобится в самое ближайшее время. Другого столь же эффективного оружия против порченых просто нет.

Брофи взглянул на меч на поясе Селинора. На его рукояти тоже мерцал камень, только бесцветный.

– Мечи Весны и Лета утеряны. Погребены на дне океана вместе с Торном и Кайдером. Я рад, что сумел сохранить меч осени. Твой отец хотел бы передать его тебе.

– Спасибо.

– Идем, Брофи, – мягко сказал Селинор. – Время скорби здесь коротко. Прежде чем вступать в бой, тебе нужно еще о многом узнать.

Брофи вложил клинок в ножны, снял с пояса старый меч и повесил на его место новый.

– Прошлой ночью я видел, как из моря вышли какие-то похожие на быков твари и атаковали лагерь императорской армии. Чудовищ было не больше полудюжины, потери же огоггимцев составили не менее восьмидесяти человек.

– Это и есть те, кого называют порчеными. Когда-то они были обычными животными, но их изуродовала черная магия Эффтена.

– Как же они смогли добраться в такую даль?

– Им нужна она. Их единственная цель – найти ее и закончить начатое ею.

– Она?

– Да. Наследие Эффтена – дитя. Маленькая девочка.

– Ребенок? Но как же так? Вы же охраняете ее уже четырнадцать лет.

– Девочка – дочь Дариуса Моргеона, величайшего архимага Эффтена. Она – лучшее и худшее из всего, созданного когда-либо павшим городом.

– Не понимаю.

– Знаешь ли ты, что такое черная эффемерия? – спросил Селинор.

Брофи кивнул. Еще ребенком ему приходилось слышать рассказы Валлии о городе магов. Черной эффемерией называли хворь, порчу, проклятие, которое навлекли на себя чародеи Эффтена. Возможно, именно эта порча поразила и Шару перед тем, как она спасла его из Гнилых клетей.

– Думаю, мне довелось почувствовать ее однажды. Меня едва не стошнило.

– Понимаю, о чем ты говоришь. Ребенок – сосуд, вместилище черной эффемерии, достаточной для уничтожения целого мира.

– Разве это возможно? – Брофи недоверчиво покачал головой – Дитя не способно быть столь могущественным магом.

Селинор вздохнул.

– Вообще-то, эту историю рассказывают тем, кто готовится к испытанию Камнем, но обстоятельства не совсем обычные, так что я поведаю ее тебе сейчас. – Он указал на скалистый выступ над пещерой. – Давай поднимемся туда, чтобы я мог наблюдать за склоном. Солдаты империи уже ищут нас.

– Почему они здесь? Если девочка так опасна, зачем она им?

– Опаловый император посвятил поиску наследия Эффтена много лет. Алчность и невежество подвигли его к тому, чтобы прислать армию сюда, на остров Пепла. Он не сделал бы ничего подобного, если бы знал, что в действительности представляет собой ребенок. Идем, я все объясню.

Перебравшись через оползень, они протиснулись в неглубокую нишу, где и устроились на тщательно вытесанных из плоских валунов сиденьях. Оглядевшись, Брофи заметил, что каждому камню придана определенная форма. Среди изображений листьев, цветов, животных и людей он мгновенно узнал Мельничную стену и Зал Окон. Сидя здесь, они видели за дымкой тумана булькающее пузырьками озеро, пустынный берег и склон, но сами оставались невидимыми.