Книга Время жестоких чудес - Артем Лунин

Алек выдохнул и сказал очень вежливо:

– Сэнир, вы ничего не путаете? Это ведь я, Александр Дораж, несостоявшийся погонщик ветров, даже не баир, из страны белых, бывший Избавленный… Я ничего не умею.

– И ты еще маленький, – добавил ехидно старик.

– И я еще маленький, – охотно сказал Алек.

– Как делом заниматься, все вы маленькие, а как по девкам бегать, куда как взрослы!

Алек перепугался чуть ли не до заикания, но Майнус, оказывается, имел в виду каких-то абстрактных девок.

– Оглянись, – предложил старик. Алек оглянулся. За спиной стояла Лина и… насупленный Гном. Мальчик бросил на стол плашку бересты – Кузнечный Горн и Хамун, два Огня сразу. В ответ на ошеломленный взгляд недовольно дернул плечами.

– Тоже учительствовать заставляют… Дядя Майнус, я ведь по девкам не бегаю… Пока еще…

Крыша избы слегка приподнялась и перекосилась от дружно грянувшего хохота.

Алек задумчиво покрутил в пальцах дощечку бересты.

– Майнус, – сказал он решительно. – Майнус, ты сказочник. Я не буду… Какой из меня, к Проводнику, наставник? Я ясновидения от предвидения не отличаю. Для меня телекинез и пирокинез – все едино.

Майнус не ответил. Потому что Алек одиноко стоял в лопухах, и Майнус был далеко. Зато за спиной хихикнули.

Алек подскочил, словно его ткнули шилом, обернулся.

– Как ты меня нашла? – спросил он.

– Тебя можно увидеть с другой стороны города. – Мона, дочка Норика, уселась рядом.

Алек хмыкнул и закрылся.

– Вот так-то лучше… Что это у тебя?

Пластинка бересты прыгнула у него из пальцев, пальцы дернулись вдогон, но не успели. Сильна девчонка.

– Какая красивая… Пустота и Ночной Костер, – задумчиво сказала она. – К чему бы это?.. Ты репетировал речь?

– Да… Майнус заставляет меня учительствовать!..

– Ну и что? – спросила девочка.

– Меня. Заставляет.

– А я бы поучилась у тебя, – сказала Мона очень серьезно. – Говорят, что ты уже мыследей…

Алек почувствовал, что уши его горят. Светло-карие, огненные глаза смотрели внимательно и требовательно. Почему-то сейчас Мона показалась ему гораздо взрослее, чем месяц назад.

«Будь проклята война», – подумал Алек.

Мона вдруг завертела головой, полыхающей в зелени как маленькое солнышко.

– Меня ищут, – хмуро сказала она. – Можно я возьму?..

– Пожалуйста.

Алек задумчиво посмотрел ей вслед, встал и отправился к Майнусу. Нашел его в кузнечном околотке.

– Учитель…

Майнус поднял голову.

– Я буду учить…

Майнус кивнул, словно иного и не ожидал.

Ретромотив. Стагор Лек Матис

Стратиг разглядывал долину в подзорную трубу.

– Жалкие люди, – сказал Антуанн Саммер. Не с презрением, а просто констатируя факт. – Для них же будет лучше, если мы возьмем эти земли под свою высокую руку…

В скрипучем голосе зазвучали едва заметные нотки сарказма, и молодой сампо с удивлением понял, что Саммер не верит в навязанное добро. Он отставил эту мысль в сторонку, чтобы обдумать как следует на досуге.

Алеф кивнул и продолжил рассказ. Это был высокий широкоплечий старик, до того не соответствовавший распространенному в Каррионе образу мелкого проныры-пластуна, что сампо Стагор Матис то и дело косился на него.

Саммер, член Совета и стратиг западных территорий, выглядел еще более непохожим на священника высокого ранга. Он был высок как Алеф, но худ, изможден. Седые длинные волосы вились по ветру, глубоко запавшие глаза смотрели остро. Но на стратига коситься было небезопасно. Сила его выплескивалась наружу и расходилась в Живе беспокойными волнами.

Сампо медитировал, ограждая себя от могучего влияния стратига, краем сознания ставил вехи в рассказе пластуна: большая река… леса… похожая на лежащего барса гора… болота и их жители со своими кровавыми ритуалами… Фремены и дикие кочевники…

– А земли возле гор? – спросил стратиг. После ровного и складного рассказа разведчика его голос показался лязгом мечей. Баир тряхнул головой, его транс прервался.

– Кочевники, – хмуро отозвался Алеф. – С тех пор как Фремены в последний раз накрутили им хвосты, они убрались вот сюда. – Он ткнул пальцем в карту, расстеленную на барабане. – Фремены здесь, где кинжал…

Острие кинжала, придавливающего край карты, указывало на небольшое пространство между горами и лесным массивом.

Стратиг поправил меч и уселся на камень. Карту разглядывал почти равнодушно, но сампо чувствовал, как мысль этого человека буквально создает будущее, какое ему угодно.

– Не желаете ли немного повоевать? – предложил Саммер Алефу.

– Направьте запрос в наше ведомство. – Пластуны подчинялись только своим командирам и любили это подчеркивать.

Стратиг смотрел на пластуна, пока тот не занервничал. «Обязательно попробую научиться такому взгляду», – подумал сампо Матис. Саммер повернулся к адъютанту:

– Ваше мнение, патэ Мерон?

– Фремены… – пробормотал тот. – Только бы не высунулись раньше времени, когда пойдем на болотников…

– Фремены… – Стагор Матис, давно уже не сампо, бесшумно встал, стараясь не разбудить девушку, впотьмах прошелся по палатке. Налил себе вина, но пить раздумал. – Только бы не высунулись, гм-м-м… только бы не…

Прошлое снится не к добру. Хотя… Ничего неожиданного во время наступления на Лесной Край не случилось. Раздираемые межродовыми дрязгами племена радоничей были легкой добычей для лучших войск этого края света. С Фременами было несколько случайных столкновений, но дело решилось миром.

Но отнюдь не все походы были такими легкими. В одной войне с маленьким, но гордым племенем Стагору случилось спасти жизнь стратигу Саммеру.

Те полгода навсегда остались в памяти Матиса. Он стал адъютантом стратига взамен погибшего Мерона. Но не это было главное.

Саммер стал учить его.

Он перевернул все мировоззрение почитающего себя опытным священника. Ниспровергая общепринятые правила, Саммер с легкостью творил такое, что Матис, тогда уже патэ, только открывал рот, снова чувствуя себя мальчишкой, только-только начавшим постигать сложное искусство мысли и войны. Порой его приводило в отчаяние собственное бессилие, но Саммер с несвойственным ему терпением только посмеивался и повторял слова из Книги, что талант зависит только от упорства…

И Матис был упорен.

Потом Саммер куда-то делся. Он был слишком заметен, слишком независим от Совета. Время войн кончилось, и беспокойного стратига куда-то задвинули.