Книга Атлантическая премьера - Леонид Влодавец

— Черт побери, — хмыкнул я, — люди-компьютеры!

— Вот именно. Причем, если такой попадется, то из него нельзя извлечь ни грамма информации, каким бы воздействиям он ни подвергался. Даже укол спецсредства, развязывающего язык, окажется неэффективным. Потому что в малых дозах он ведет к полной потере памяти, а в сильной — к смерти. Он не уживается с «Зомби-7» в одном организме.

— Идеальный связник! — поддакнул я. — Слушай, а почему бы на Хайди не провести поголовную обработку этим препаратом?

— Я же сказала, — с досадой проворчала Киска, — он существует в очень малых количествах. Технология производства пока лабораторная. Промышленное производство требует многих компонентов в тех количествах, которыми мы не располагаем. Нужно строить целый завод, а мы еще только пришли к власти. Но, конечно, мы сделаем все возможное. Потом наше министерство здравоохранения объявит о поголовной вакцинации от лихорадки или какой-нибудь другой болезни. Причем первыми мы обработаем армию, безопасность и полицию, а самыми первыми — врачей, которые будут этим заниматься. К сожалению, сам изобретатель «Зомби-7», профессор Рейнальдо Мендес, Лопесом был расстрелян, потому что пытался найти противоядие от «Зомби-7», чего делать был не должен. В институте, где велись исследования, мы захватили людей, связанных с этим проектом, но некоторых Лопес уничтожил, причем в основном тех, кто развивал технологические исследования. Что нам удалось взять, так это весь остаток препарата — пять галлонов, и документацию по производству в лабораторных условиях.

— А промышленное намного сложнее?

— Да, тут много сложностей. Задействованы будут намного большие объемы веществ, а при этом трудно обеспечить безопасность, выделяется очень мерзкая газовая смесь, которая в небольших количествах особого вреда не приносит, а вот при высокой концентрации действует как психохимическое оружие. Причем проявления невероятные — надышавшиеся становятся совершенно неуправляемыми и готовы растерзать друг друга. Они все крушат и ломают, причем у них, как и у тех, кто получил инъекцию «Зомби-7», дьявольски увеличивается мышечная сила, живучесть и так далее. Во время эксперимента два подопытных сломали клетку, сваренную из арматурных прутьев диаметром в дюйм, разбили ногами чугунную станину и проломили железобетонную стену толщиной в десять дюймов. Чтобы их убить, потребовалось всадить в них по двадцать с лишним автоматных пуль.

— А если сбросить бомбу с таким газом на глубокий тыл противника? — помечтал я, догадываясь, что на уме у Киски. — Это будет почище атомной бомбы!

— Да, — вздохнула Киска, — но схема отвода его от реактора, где производится «Зомби-7», очень ненадежна. По крайней мере, пока. Там все очень чутко реагирует на температуру, давление, даже на вибрацию от насосов и электрическое поле. Либо меняются химические и биологические свойства препарата, либо сильно увеличивается выход газа и происходит перенакопление, ведущее к взрыву и выбросу высококонцентрированной смеси.

— Слушай, — заметил я, — ты уже разбираешься во всей этой химии как профессор!

— Ну, насчет профессора, ты скорее всего прибавил, а вот как президент я уже кое-что понимаю.

— Срочная телеграмма с Хайди! — доложил один из охранников Киски, выходя из радиорубки «Дороги».

Киска взяла текст — видимо, он был уже расшифрован. На ее мордашке появились озабоченность и озадаченность.

— Придется проводить работы по подъему золота без нас, — сказала она, сжигая текст зажигалкой. — Мы с Анхелем летим на Хайди немедленно.

— Что там стряслось? — спросил я. Полету на Хайди я с удовольствием предпочел бы часиков десять нормального сна. Правда, я проспал почти весь день, а потом искупался, но, сожрав за обедом пятнадцать фунтов добротной пищи, вновь пришел в разморенное состояние.

— Так, кое-что, — сказала Киска, направляясь к вертолету. Ее охранники, хотя она еще ничего не приказала, уже вставляли заправочный шланг в горловину бака. Через десять минут со стороны Хайди появилось три вертолета «Пума». Это был эскорт. Киска сама села на место пилота и подняла в воздух оранжевую птичку. В воздухе боевые вертолеты окружили нас правильным треугольником и повели на Хайди.

— Может, ты все-таки сообщишь, что случилось? — спросил я в тот момент, когда гористые берега Хайди уже маячили на горизонте.

— Зазвонил «пыльный телефон», — ухмыльнулась Киска, — а радары береговой охраны засекли на подходе к островам авианосное соединение ВМС — авианосец «Герберт Гувер», пять фрегатов, семь подлодок и два десантных корабля. По-моему, все это прислали по нашу душу.

— Они были примерно в пятидесяти милях отсюда, — припомнил я информацию, проскочившую в беседе с Мэри, — очень может быть, что минут через пять нас собьют.

— Ну это ты зря. Сперва они посмотрят, как я отреагировала на звонок. Они сейчас любуются тем, как я лечу на Хайди, их это обнадежило. У них ведь радары тоже имеются. Правда, много интересного они еще не знают.

Действительно, долететь до Хайди нам дали вполне спокойно. На радарчике нашего вертолета мелькнула пара лишних отметок, но достаточно далеко от нас. Два «Фантома» облетели район островов по большому кругу с радиусом в двести миль. Возможно, искали притаившийся русский флот, хотя его, конечно, здесь и близко не было.

Вертолеты, перед тем как приземлиться, прошли над Сан-Исидро. Киска смогла взять его без особых разрушений, во всяком случае, следы побоищ были видны только на подходе к центру. Два десятка белых небоскребов — гордость города — стояли как ни в чем не бывало. Президентский дворец, состряпанный в колониальном стиле, — видать, там когда-то сидел испанский губернатор — тоже был целехонек, и телецентр со стометровой бетонной вышкой на горе Эспириту Санту тоже не разбомбили. В нескольких местах, правда, что-то горело, но невозможно было понять, подпалили это во время боев или уже после того, во время фиесты.

Вся армада села во внутреннем дворе президентского дворца. Места вполне хватило. Охранники тут же окружили нас с Киской и под приветственные вопли какой-то публики, которой во дворце, видимо, было немало, повели в здание.

Революция прошлась по президентскому дворцу весьма суровой метлой. Метла революции в отличие от обычной метелки не уменьшает число мусора, а прибавляет его. Это верно в чисто санитарном смысле слова. По всему двору валялась масса всяких бумажек и бумажонок. Гербовые бланки президента Лопеса, разбросанные с вертолетов воззвания Киски, грозные папки с надписями «Совершенно секретно», обычные старые газеты. Запах просохшей мочи стоял повсюду, даже в холле при главном входе. Кроме того, кто-то, перебрав рома во время фиесты, заблевал весь персидский ковер, застилавший пол холла. Чуть дальше, на лестнице, туча хищных мух вспорхнула с кучки засохшего дерьма.

В Кискиных апартаментах все было уже приводено в порядок. Правда, из шифровальной комнаты доносился торопливый и все убыстряющийся скрип дивана, а сдавленный женский голос выстанывал что-то нечленораздельное, типа: «Плевать я хотела на эту президентшу!»