Книга Обнаженный Бог. Феномен - Питер Гамильтон

Двадцать ударных волн расходились, словно рябь на пруду, но рисунок этот был необычный, что и являлось целью бомбардировки. Сталкивались колоссальные потоки энергии и, сливаясь, достигала подъемов и спадов, словно бурное море. С наружной стороны кругов возникали новые ударные волны и прокатывались по дну долины, постепенно затихая. Внутри кругов ударные волны сливались в одну, и волна эта катилась к Кеттону, наращивая разрушительную мощь.

Аннета Эклунд с войсками, стоявшими по периметру города, остолбенев, смотрела, как новорожденный холм, грохоча, обступает их со всех сторон. Дороги, отходившие от окраин, рассыпались в прах. Булыжники летели по воздуху длинными ленивыми дугами. На горных хребтах буйно пенилась грязь, а болота и лужи, низвергаясь по склонам, уносили с собой стада напуганных колфранов и феррангов.

Почвенное цунами становилось все выше. Добравшись до окраины Кеттона, оно потащило здания по обваливавшимся склонам. Оборонительные траншеи либо смыкались, либо распахивались, а напалм, вспыхивая, обращался в потоки, подобные раскаленной лаве. Одержимые, напрягая до предела энергистическую силу, старались укрепить свои тела, а обезумевшая земля подбрасывала их, как на трамплине, и вращала, словно перекати-поле. Дома, оставшиеся без защиты, превратились в кучи мусора. Кирпичи, осколки стекла, машины — все летело по воздуху.

Землетрясение стремительно приближалось к центру города. Очаровательная маленькая церковь, оторвавшись от земли на пятьдесят метров, взлетела в воздух коническим гейзером. Из башенки вырвался земляной вихрь.

Элегантное строение на долю секунды зависло над окружавшим его катаклизмом, прежде чем гравитация и благоразумие не вернули его на землю. Разбившись, словно корабль о рифы, здание исторгло скамьи и книги псалмов, потом совершило кульбит, и его кирпичные стены рассыпались в порошок. Как ни странно, церковный шпиль какое-то время оставался нетронутым. Колокол звонил, как сумасшедший. Затем шпиль развернулся на сто восемьдесят градусов и, свалившись, образовал кратер, отметив тем самым эпицентр землетрясения. Лишь после этого каркас его лопнул и развалился, а на земле осталась лишь груда металла и углебетона.

Из центра поражения пошли вторичные колебания, более слабые, однако и их хватило для довершения разрушений. Сверхзвуковая волна, сопровождавшая землетрясение, вернувшись, отразилась от склонов долины. Через девяносто секунд Кеттон исчез с карты Мортонриджа. В качестве воспоминания осталось пятно предательски подвижной земли шириною в две мили. Кое-где торчали из обгорелой земли стропила, комья бетона и остатки мебели, густо вымазанные глиной. Ручейки выпускавшего черный дым напалма проделали в почве глубокие борозды. Густая пыль заслонила солнце.

Аннета, опираясь на локти, старалась выбраться из засасывавшей ее грязи. Медленно поворачивая голову, оглядывала остатки своей гордой маленькой империи. Энергистическая сила защитила ее от перелома костей и ранений, хотя она знала, что синяки будут по всему телу. Смутно припомнила, как ее подбросило в воздух на десять метров и медленно перевернуло. Возле нее такой же переворот совершило одноэтажное кафе, приземлившееся на плоскую крышу. Кабели и пластмассовые водопроводные трубы, свисая, раскачивались, словно бычьи хвосты.

Оглушенная, она, как ни странно, восхитилась землетрясением: в нем была прекрасная точность. Оно разрушило город и в то же время оставило одержимым возможность защитить себя от его последствий. Ральф все рассчитал. Самосохранение — самый сильный человеческий инстинкт. Дома же и фортификации Кеттона были обречены и погибли.

Она истерически рассмеялась и закашлялась от набившейся в рот отвратительной пыли.

— Ральф? Я как-то сказала тебе, Ральф, что сначала тебе нужно уничтожить деревню. Зачем же ты понял все так буквально, дерьмо ты этакое! — защищать теперь было нечего. Не осталось ни символа, ни знамени. Вокруг чего теперь сплачивать армию? Сержанты наступали. Остановить их было некому.

Аннета, хлопнувшись на спину, старалась удалить грязь из глаз и изо рта. Отдувалась: в воздухе не хватало кислорода. Никогда еще она не была так напугана. Ее чувства разделяли все одержимые в разрушенном городе. Их тысячи, а чувство одно на всех.

Деревья подскочили и закружились в танце. Грязь, облепившая стволы, выпустила их, громко чавкнув, и они совершили несколько воздушных пируэтов, пока земля не успокоилась. Зрелище, надо думать, захватывающее, если смотришь на него со стороны.

Стефани кричала от страха, убегая от крутившихся над головой толстых сучьев и увертываясь от более тонких ветвей. Несколько раз ее ударило. Словно сверху обрушилась огромная дубина. Благодаря энергистической силе клетки тела ее не разошлись, а саму ее не разорвало напополам.

А вот Тине не повезло. Когда земля начала успокаиваться, прямо на нее свалилось дерево и вбило в трясину. Из земли торчали лишь голова и рука. Когда друзья окружили ее, она тихо плакала.

— Я ничего не чувствую, — шептала она. — Не чувствую саму себя.

— Надо растворить дерево, — быстро сказал Макфи и показал: — отсюда и до этого места. Давайте сосредоточимся.

Они соединили руки и представили, что красный ствол разламывается, а твердая темная древесина течет, как вода. Большой кусок дерева превратился в жидкость. Франклин и Макфи поспешно вытянули Тину из грязи. Бедра и голени ее сильно пострадали. Из глубоких ран текла кровь, кости торчали наружу.

Она посмотрела на свои раны и завопила от ужаса.

— Я умру! Снова окажусь в потусторонье.

— Глупости, детка, — сказал Кохрейн. Присев рядом, он повел рукой над раной на животе. Порванная кожа тут же чистенько запечаталась. — Видишь? Брось ныть.

— У меня слишком много ранений.

— Давайте, ребята, — Кохрейн посмотрел на остальных. — Вместе все исправим. Пусть каждый займется одной раной.

Стефани кивнула и уселась рядом.

— Все будет хорошо, — пообещала она Тине. Женщина успела потерять много крови.

Окружив Тину, подвели под нее руки. В этот самый момент, когда они, словно в молитве, склонились возле раненой женщины, и нашел их отряд Сайнона. Тина улыбалась товарищам, бледная рука ее сжимала пальцы Стефани.

Сайнон и Чома крадучись вышли из-за поваленных деревьев и направили автоматы на группу.

— Всем лечь на землю, завести руки за голову, — приказал Сайнон. — Не вздумайте двигаться или применять энергистическую силу.

Стефани повернулась и посмотрела на него.

— Тина ранена. Она не может двигаться.

— Хорошо, но при одном условии: не пытайтесь сопротивляться. Остальные, ложитесь на землю.

Медленно отодвинувшись от Тины, они легли в жидкую глину.

— Идите, — сказал Сайнон остальным сержантам. — Они не оказывают сопротивления.

Из-за бурелома бесшумно появились тридцать сержантов. Автоматы они нацелили на лежащие на земле фигуры.