Книга Двери в полночь - Дина Оттом

С трудом втиснувшись за круглый столик, мы с Марком почти одновременно воскликнули: «Поверить не могу, что я снова здесь!» — рассмеялись и проговорили, наверное, несколько часов. Посуда горой поднималась на крохотном столике, вынуждая нас сдвигаться все больше к краю, пепельница стремительно наполнялась окурками, воздух — дымом. Мы смеялись и вспоминали старое, рассказывали новости и порой грустили. Марк сказал, что у него несколько лет назад умер отец, я скупо рассказала про мать, представив официальную версию. Мы молча подняли чашки с черной жидкостью за упокой родных — и я повторила слова Шефереля о том, что предательство не продолжить жить или улыбаться, а забыть.

Говорить о настоящем оказалось сложнее нам обоим. Марк с трудом признался, что их с Лилей брак трещит по швам, и она постоянно сбегает от него в бесконечные командировки, зачастую даже не распаковывая вещи. Мне же было нужно скрывать слишком многое. В разговоре появились длинные паузы — я никогда не представляла, что мне придется разговаривать с кем-то из тех, кто знал меня по прошлой жизни, и никакой реалистичной версии настоящего не подготовила.

— Можешь не рассказывать, если не хочешь, — Марк тепло улыбнулся и коснулся моей руки, — я не хочу тебя заставлять.

— Да нет, — я затянулась сигаретой, — я хочу рассказать, правда, ты даже не представляешь, насколько! Просто не все могу…

Я посмотрела в его теплые темные глаза. Такие наивные. Такие… человеческие. Марк когда-то казался мне непохожим на остальных, но сейчас я отчетливо видела, насколько он человек. Самый настоящий, в хорошем смысле — не видящий ничего дальше собственного носа, задумывающийся над загадками мироздания не больше, чем это пристало интеллигентному человеку. Не пытающийся посмотреть дальше отведенных ему пределов. Такой упоительно обычный. Рядом с ним было спокойно и тихо, как будто я нажала на «паузу» в своей безумной жизни. Не было Доминика с его безумными планами, Оскара с мрачными тайнами прошлого или Шефа с бесконечными перепадами настроения. И я могла быть просто девушкой, которая никому ничего не должна.

— Я хочу рассказать, — повторила я, с внезапной грустью смотря, как тускло поблескивает в неярких лампах его испещренное царапинами обручальное кольцо, — только не стоит, наверное.

— Как скажешь, — Марк улыбнулся, выколачивая из трубки табак, — я хочу просто посидеть тут с тобой и на время забыть обо всем.

Он понял, что сказал, и стремительно покраснел. Кажется, мы с ним находились в абсурдно одинаковых ситуациях, хоть они и были совершенно разными.

— Я тоже, — тихо проговорила я, крутя в пальцах зажигалку, — хочу забыть обо всем.

За окном стало смеркаться, и я рефлекторно начала собираться. Марк удивленно приподнял брови, когда я выдала что-то типа: «Черт, уже темнеет — мне на работу пора», — но тут же, будто в подтверждение, запиликал телефон — Китти ворчливо интересовалась, собираюсь я сегодня «почтить группу своим присутствием или как всегда».

Подхватив рюкзак, я на минуту замерла, не зная, как попрощаться, и думая, что уходить мне совершенно не хочется. Послать бы сейчас весь этот «теневой» мир, да и остаться сидеть с ним до закрытия, а потом обосноваться в каком-нибудь баре, где, перебрав текилы, начать глупо заигрывать… Простые человеческие радости: волноваться, что о тебе подумают знакомые и кому ты звонила спьяну.

— Мне правда пора, — я вцепилась пальцами в «молнию» на куртке, оттягивая время, — хотя я бы хотела остаться…

Марк поднялся вслед за мной:

— Давай… давай просто встретимся еще раз. Когда ты свободна? — Лампы висели слишком низко, неровным пятном выхватывая только столик и скрывая часть лица. Мне показалось, что его глаза в темноте блеснули.

Я задумалась ровно на секунду. Потом быстро написала на салфетке номер, предупредила, что на работе иногда приходится отключать телефон, и убежала на смену, кусая губы, чтобы не улыбаться.

17

Смена прошла на удивление спокойно — туман вел себя тихо, и даже Представители не нападали, а только мелькали где-то на периферии смазанными сизыми фигурами. У отражения Петропавловской крепости, правда, пришлось туго: деревянный остов, как всегда мрачной громадой расползшийся по крохотному острову, привлекал к себе множество Представителей. Сегодня его заволокло таким густым туманом, что я едва видела сломанный шпиль. Помню, как-то я спросила Шефа, в чем причина такой аномалии, а он, грустно ухмыльнувшись, спросил, знаю ли я, сколько человек там умерло от чахотки и пыток. История о беременной самозванке Таракановой, встретившей в крепости свой конец, преследовала меня еще несколько недель…

Однако сегодня все шло как-то легче, и даже Представитель, выросший передо мной по дороге к крепости, остался смазанным пятном, так и не успев принять конкретную форму до того, как я полоснула по нему когтями.

Китти какое-то время болтала о всякой чепухе, пока мы обходили с ней отведенную территорию, — из-за особенностей работы организма вампиры легко учат другие языки, и она говорила уже практически свободно — и вдруг замолчала, остановившись посреди дороги.

— Так, — она уперла руки в бока. Сегодня на ней была какая-то невозможная черная блузка с жабо, и жест выглядел довольно забавно, если бы только я не знала ее достаточно хорошо, — или ты мне говоришь, что с тобой сегодня происходит, или я пойду к… не знаю к кому, но я придумаю.

— Не к кому тебе идти, — я обошла ее и продолжила патрулирование, — моим нянькам больше не до меня. Так что смирись.

— И не подумаю, — она нагнала меня и пошла рядом, — значит, сама тебя достану. Ты какая-то не такая. Давно тебя такой не видела.

— Я его тоже давно не видела, — ухмыльнулась я.

— Кого?! — Китти чуть не споткнулась.

Наши жизни мы знали в пределах Института, неглубоко нырнув вглубь воспоминаний: Китти почти ничего не помнила до обращения, а мне было просто нечего рассказывать. Вампирша была уверена, что вся моя жизнь ограничивается нашими суровыми боссами и потерянно-найденным отцом.

Я порядком ее удивила, рассказав о Марке. Мы шли по песку, в который на окраине переходит город, испещряя его все более редкой брусчаткой. Высокие черные здания, больше похожие на какое-то живое существо, чем на союз камня и цемента, остались слева, упираясь острыми крышами в тяжелое багровое небо. Здесь не было ни солнца, ни луны — только густое, заложенное тучами небо, которое никогда не разразится грозой. Так… спокойно.

— И что ты собираешься делать? — Катарина выслушала мой рассказ, ни разу не прервав. Эмоции на ее лице менялись с такой скоростью, что оно казалось бесстрастным — вечная проблема с вампирами, — но мне показалось, что сложившуюся ситуацию она не одобряет.

— Не знаю, — я пожала плечами, — воспользуюсь возможностью?

— Какой это?

— Забыться. — Я поддала ногой камешек и посмотрела вперед, туда, где небо соединялось с землей, теряясь в тумане. — Я ведь говорила, что не собираюсь сдаваться этим… чарам Шефереля. И я действительно не буду.