Книга Кузина Бетта - Оноре де Бальзак

— Значит, до самой его смерти?.. — спросила с плутовским видом Атала. — Ну, мне недолго ждать. Если бы вы знали, как папаша Видер кашляет, как пыхтит!.. Пх! пх! — передразнила она старика.

— Добродетель и нравственность требуют, — продолжала баронесса, — чтобы церковь, представительница бога, и мэрия, представительница закона, освятили ваш брак. Посмотри на нашу хозяйку, она вступила в законный брак...

— А разве тогда веселее будет? — спросила девочка.

— Ты будешь счастливее, — сказала баронесса, — потому что никто не упрекнет тебя этим браком. Ты будешь угодна богу! Спроси вот у хозяйки, разве выходила она замуж, не повенчавшись в церкви?

Атала посмотрела на жену печника.

— Чем же она счастливее меня? — спросила она. — Я красивее ее.

— Да, но я честная женщина, — возразила итальянка, — а ты... тебя всякий может обозвать дурным словом...

— Как же ты хочешь, чтобы господь тебе покровительствовал, если ты попираешь законы божеские и человеческие? — продолжала баронесса. — Знаешь ли ты, что для тех, кто следует заповедям церкви, уготован рай?

— А что там, в раю-то этом? Спектакли, что ли? — спросила Атала.

— О, рай — это все радости, какие ты только можешь вообразить! — сказала баронесса. — Там сонмы белокрылых ангелов, там лицезреют бога во всей его славе и приобщаются его могуществу. Там ждет праведных вечное блаженство!

Атала Джудичи слушала баронессу, как слушают музыку; увидев, что девочка не в состоянии понять ее, Аделина решила избрать иной путь и самой повидаться со стариком.

— Иди домой, девочка. Я сама поговорю с господином Видером. Он француз?

— Эльзасец, сударыня; но он будет богат, сами увидите! Если бы вы заплатили за него долг этому гадкому Саманону, он бы вернул вам ваши деньги! Он говорит, что через несколько месяцев у него будет шесть тысяч доходу, и мы тогда уедем в деревню, далеко-далеко, в Вогезы...

Слово Вогезы погрузило баронессу в глубокую задумчивость. Ей вспомнилась родная деревня! От этих грустных мыслей ее оторвало появление печника, который, поздоровавшись с гостьей, рассказал ей о процветании своих дел.

— Через год, сударыня, я с вами расплачусь. Ведь это божьи деньги, что вы мне дали, деньги бедняков и несчастных! Если я когда-нибудь разбогатею, мой кошелек будет в вашем распоряжении, и я окажу беднякам вашими руками помощь, какую вы нам оказали.

— Сейчас я не прошу у вас денег, — сказала баронесса, — а просто окажите мне содействие в одном добром деле. Я только что видела девочку Джудичи, которая живет со стариком, и я хочу повенчать их и в церкви и в мэрии.

— А, папаша Видер? Он славный и почтенный человек, у него хорошая голова. За те два месяца, что старик живет в нашем квартале, он уже успел обзавестись друзьями. Он переписывает мне набело все счета. Видимо, это какой-нибудь храбрый полковник, верно служивший императору... А как он любит Наполеона! У него есть ордена, но он их не носит. Все ждет, когда его дела поправятся, ведь у бедняги долги!.. Мне сдается, что он прячется от приставов, побаивается их...

— Скажите ему, что я заплачу его долги, если он женится на девочке...

— Ну что ж, мы это живехонько обделаем! А знаете ли, сударыня, сходимте сейчас туда: это в двух шагах, в Солнечном проезде.

Баронесса и печник вышли и направились в Солнечный проезд.

— Сюда, сударыня, — сказал печник, указывая в сторону улицы Пепиньер.

Солнечный проезд действительно находится в самом начале улицы Пепиньер и выводит на улицу Роше. Пройдя ряд убогих лавочек, где торгуют по сходной цене, баронесса увидела почти в самой середине этого недавно открытого проезда окно, задернутое от нескромных взглядов занавеской из зеленой тафты, а над нею наклеенную на стекле бумажку с надписью Писец и на дверях дощечку:

ЧАСТНАЯ КОНТОРА

Здесь составляются прошения, переписывают счета и пр.

Гарантия тайны. Быстрое исполнение

Помещение напоминало конторы парижских омнибусов, где пассажиры ожидают пересадки. Внутренняя лестница вела, несомненно, в квартиру, устроенную на антресоли, которая выходила окнами в галерею и составляла одно целое с конторой. Баронесса заметила некрашеный деревянный стол, почерневший от времени, папки и скверное кресло, купленное, вероятно, у старьевщика. Картуз с самодельным козырьком из засаленной зеленой тафты на медной проволоке указывал на нежелание его владельца быть узнанным, а может быть, просто на слабость глаз, вполне естественную у старика.

— Он наверху, — сказал печник, — пойду позову его.

Баронесса опустила вуаль и села. Ступени деревянной лесенки заскрипели под тяжелыми шагами, и Аделина пронзительно вскрикнула, увидав своего мужа, барона Юло, в серой вязаной куртке, в поношенных панталонах из серой фланели и в домашних туфлях.

— Что вам угодно, сударыня? — любезно спросил Юло.

Аделина встала, схватила его за руку и сказала дрогнувшим от волнения голосом:

— Наконец-то я тебя нашла!

— Аделина! — воскликнул глубоко изумленный барон и поспешил запереть наружную дверь лавки. — Жозеф, — крикнул он печнику, — выйдите другим ходом!

— Друг мой, — говорила Аделина, забыв все в порыве радости, — вернись в родную семью, мы теперь богаты! У твоего сына сто шестьдесят тысяч франков дохода! Твоя пенсия выкуплена, у тебя уж накопилось пятнадцать тысяч франков; ты можешь их получить, предъявив свои документы. Валери, умирая, завещала тебе триста тысяч франков. О тебе уже давно забыли! Ты можешь спокойно вернуться в общество, твой сын тебе не откажет ни в чем. Наше счастье будет полным. Вот уже три года я ищу тебя; я была уверена, что мы встретимся; твои комнаты готовы тебя принять в любую минуту. О, уйди отсюда, не оставайся ни часу в этом ужасном положении, в котором я тебя вижу!

— Я бы сам этого хотел, — сказал барон, захваченный врасплох, — но можно мне взять с собой девочку?

— Гектор, откажись от нее! Сделай это ради твоей Аделины, которая еще никогда не просила у тебя ни единой жертвы! Обещаю тебе, что я дам приданое этому ребенку, выучу ее, выдам замуж. Пусть хоть одна из тех, кто приносит тебе счастье, будет счастлива и не погрязнет в разврате!

— Так, значит, это ты хотела меня женить? — сказал барон с улыбкой. — Побудь минутку здесь, а я пойду наверх, переоденусь; там у меня в чемодане есть приличная одежда...

Оставшись одна, Аделина снова оглядела эту убогую контору и заплакала.

«Он так нуждался, — думала она, — а мы жили в богатстве!.. Бедный, бедный! Как он наказан, а ведь он был само изящество!»

Печник пришел проститься со своей благодетельницей, и Аделина послала его за извозчичьей каретой. Когда он вернулся, баронесса попросила его приютить у себя на время Аталу Джудичи и увести ее к себе немедленно.