Книга Изгнанники - Михаил Михеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не люблю эту гадость, лучше армянский.
– О, ну, значит, вы настоящего коньяка и не пробовали, раз считаете его гадостью… После перегона прошу к нам, на флагман – поить буду до изумления.
– Непременно воспользуюсь приглашением, сэр, а пока прошу пристегнуться – старт будет жестким…
Четыре часа спустя «Идзумо» вывели на орбиту Нового Амстердама и аккуратно пришвартовали к посадочному терминалу. На борт покалеченного корабля немедленно хлынула орда инженеров и техников, стремящихся оценить повреждения и возможность ремонта, а Соломин вернулся на свой флагман, договорившись с Ван Дер Клейном о времени пьянки. Слово капитан привык держать, к тому же на этих людей у него были собственные виды. И первым, кто встретил его на борту «Эскалибура», был, естественно, Петров, сияющий наглой рожей и искрящийся весельем.
– Ну что, бродяга, вернулся? И все еще живой? – радостно заухмылялся он вместо приветствия.
– Твоими молитвами. Ну, что скажешь?
– А что сказать? Все сработано чисто, с «Таймыра», как с корабля независимых, хе-хе, наблюдателей, зафиксирован факт атаки турецкой эскадры на мирный русский корабль. Ты, кстати, молодец, что не стрелял в ответ – получилось исключительно правдоподобно. Так что теперь никто и вякнуть не посмеет. Нападение на русский корабль с главой независимой планеты на борту, да еще и в территориальном пространстве этой самой планеты – это же ой-ой-ой!
– Сам знаю. Что будем требовать с турок? А то одних кораблей, думаю, будет мало.
– Ну, я подсчитаю размеры предполагаемой контрибуции. Надеюсь, ты позволишь Российской империи представлять интересы Нового Амстердама в столь щекотливом деле?
– Разумеется, позволю. А какой процент от прибыли империя возьмет за услуги своих адвокатов? Более пятидесяти не дам, сразу предупреждаю.
– Я хотел вести разговор о двадцати пяти, но ты сам сказал…
– Сказал, сказал, не отказываюсь. Но я рассчитываю, что империя пришлет действительно первоклассных юристов.
– Разумеется, первоклассных. Я так думаю, этим делом займется контр-адмирал Устинов – ты его должен помнить.
– Помню, конечно – он всегда стрелял прежде, чем думал. Наш адвокат так и командует эскадрой быстрого реагирования?
– Ну да. Думаю, любые его требования будут восприняты турками совершенно адекватно.
– Согласен. Единственно, передай ему, чтобы планеты на этот раз не взрывал – все-таки люди…
– Хорошо, – Петров рассмеялся, – я передам. Только имей в виду: последнее слово в таком деле – за непосредственным исполнителем.
– А то я не знаю. Ладно, есть еще что-нибудь интересное?
– Да нет… Разве что Андрей просил передать тебе спасибо.
– Да пожалуйста.
– Угу, передам.
– Ну что скажешь, прошли мои люди проверку боем?
– Да, вполне, штрафники себя вполне оправдали.
– Ну и замечательно. Жду следующую группу.
– Само собой. Ты лучше скажи мне, что собираешься делать со своим японским трофеем?
– Как что? Ремонтировать, конечно.
– Он в таком состоянии, что ремонт влетит тебе в копеечку. Подозреваю, проще и дешевле купить или построить новый корабль.
– Ничуть не сомневаюсь. Но ты же знаешь, русские своих не бросают, а этот корабль послужил нам честно и вполне достаточно, чтобы заняться им всерьез.
– Ладно, смотри сам. Ну что, обмоем наши новые приобретения? А то мне вечером отправляться.
– А давай!
Борт русского линкора «Белоруссия», две недели спустя.
– Ну, что я вам говорил, адмирал? Не подкачал наш пират. Сами видите, операция только началась, но уже полностью себя окупила и даже принесла империи прибыль. Согласитесь, это выгоднее, чем игры в ассимиляцию, которые так нравятся нашим социологам.
– Да уж, первый блин вышел очень приличным. Даже удивительно.
– А чему удивляться? Мы очень неплохо готовим своих офицеров, и Соломин это подтвердил. Я буду составлять доклад Его Величеству. Примете участие?
– Приму, конечно. Как-никак, я и сам во всем этом поучаствовал.
– Да уж… Кстати, я считаю, что можно было работать и аккуратнее, кипятить море было не самой лучшей идеей.
– Зато крайне эффективной. Согласитесь, эти потомки янычар моментально сообразили, что мы не шутим, и признали законность наших требований именно после этого. И сами подумайте, обошлось это всего в пять минут работы.
– Да, вынужден признать, что старые трюки по-прежнему эффективны, адмирал. Думаю, вы можете рассчитывать на повышение.
– А почему бы и нет? Здоровый карьеризм присутствует у всех у нас. Я ведь не спрашиваю, что вы с этого будете иметь?
– Я и не спорю, адмирал. Все мы стремимся вверх, и каждый из нас тянет за собой команду, на которую, случись нужда, стоит опереться. Кстати, о птичках, мне тут сорока на хвосте принесла, что вы недавно утверждали, будто Соломин давно перерос свои погоны?
– У вас хорошие осведомители…
– Работа такая, стараемся… Ладно, я это к чему. Он ведь у нас числится в запасе. Если я внесу предложение о присвоении ему следующего звания – поддержите?
– Вы знаете, я не люблю пиратов… Но я вас поддержу.
– Вот и договорились. А теперь давайте согласуем наши отчеты…
Бизнес в разных проявлениях
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хи-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хи-хо, и бутылка рому!
Р. Стивенсон. Остров сокровищ
Отпраздновали хорошо. Нет, в самом деле хорошо – во всяком случае, с коллективом было все в порядке[5]. А вот утром было хреново, причем настолько, что пришлось колоть антидот. В общем, погуляли…
Ну и ладно – один раз можно, в конце концов, не каждый день такое событие. Какое событие? Да свадьба, какое же еще! Старший лейтенант, а по совместительству первый заместитель диктатора Нового Амстердама Джораев связал себя, наконец, узами законного брака. О желании совершить этот самоубийственный (ведь хорошее дело браком не назовут) поступок он сообщил Соломину на следующий день после эпической провокации, закончившейся пленением турецкой эскадры. За этим последовали, правда, еще кое-какие события, такие, например, как визит русской эскадры в Турцию, стоивший той всего флота и колоссальных контрибуций, выплаченных за попытку убийства русских граждан, но все это было уже потом. А Джораев сообщил Соломину о своем решении сразу после того, как тот вернулся на планету. И что тому оставалось делать? Правильно, только благословить.
