Книга Книга Джунглей. Самая полная история Маугли [Литрес] - Редьярд Джозеф Киплинг

что они возлагают на него большие надежды. Это убеждение выросло и выкристаллизовалось в нем, отчего его самомнение северянина еще больше возросло. Здоровья он был слабого – страдал какой-то грудной болезнью – и характер имел резкий.

После этого вы, вероятно, согласитесь, что Реджи имел право называть своего нового бухгалтера естественно-историческим курьезом. Эти два человека ни в чем не могли сойтись. Рили видел в Реджи дикого идиота, имеющего значение только благодаря своему положению, проживающего жизнь Бог знает по каким трущобам, называемым «собраниями», и совершенно непригодного для серьезных, важных банковских занятий. Он никак не мог примириться с его моложавым видом а 1а «черт меня побери» и никак не мог понять друзей Реджи – щеголеватых, беззаботных военных, приезжавших на воскресные завтраки в банк и рассказывавших глупые анекдоты, пока Рили не вставал и не выходил из комнаты.

Рили постоянно указывал Реджи, как надо вести дела, и Реджи не раз приходилось доказывать новому бухгалтеру, что семилетняя очень ограниченная практика в провинциальном банке вовсе не дает человеку достаточного опыта для того, чтобы управлять большим делом в центре страны. Рили надувался и выставлял себя столпом банка и возлюбленным другом директоров, а Реджи рвал на себе волосы. Когда подчиненные англичане не соблюдают субординации, управляющему приходится плохо, потому что от туземцев помощи можно ожидать только в очень ограниченных размерах. Зимой Рили часто по целым неделям болел, и Реджи приходилось работать за двоих. Но он предпочитал это постоянным неприятным столкновениям с Рили, когда тот бывал здоров.

Один из ревизоров, объезжающих временами банки, открыл эти столкновения и известил директоров. Рили попал в банк благодаря одному лицу, нуждавшемуся в поддержке отца Рили, желавшего отправить сына в жаркие страны из-за его легких. Человек, поместивший Рили, был вкладчиком банка, но одному из директоров хотелось провести в банк своего протеже, и после смерти отца Рили он убедил членов совета, что бухгалтер, болеющий полгода, должен, по справедливости, уступить свое место здоровому человеку.

Знай Рили всю историю своего назначения, он, быть может, держал бы себя иначе, но ему не было известно ничего, и когда он снова явился на службу после болезни, то упорно и безостановочно раздражал Реджи всем, чем только может досадить подчиненный, имеющий о себе преувеличенно высокое мнение. Реджи облегчал себе душу, обзывая его за спиной самыми обидными словами, но в лицо он никогда не оскорблял его, говоря, что «Рили такое хрупкое животное, что половина его проклятого самомнения происходит от того, что у него болит грудь».

В конце апреля Рили заболел действительно серьезно. Доктор, выслушав и осмотрев его, сказал ему, что он скоро поправится, но потом пошел к Реджи и спросил его:

– Знаете ли вы, как серьезно болен ваш бухгалтер?

– Нет, – отвечал Реджи. – Чем хуже ему, тем лучше, черт его побери! Он только вечно во все впутывается, когда здоров. Я, право, выхлопочу вам награду от банка, если вы заставите промолчать его все лето.

Однако доктор не смеялся.

– Я не шучу, – сказал он. – Он пролежит в постели месяца три, а с неделю будет умирать. Клянусь честью и своей репутацией, больше он ничего не получит от жизни. У него злейшая чахотка.

Лицо Реджи сразу превратилось в лицо «м-ра Реджинальда Берка», и он спросил:

– Что я могу сделать?

– Ничего, – ответил доктор, – человек уже умер для каких-нибудь практических соображений. Дайте ему покой, старайтесь поддержать бодрое настроение духа и уверяйте, что он поправится. Вот и все. Я, конечно, буду навещать его до конца.

Доктор ушел, а Реджи принялся за разборку вечерней почты. Первое, что попалось ему под руку, было письмо одного из директоров, сообщавшего ему, что Рили будет отставлен от должности через месяц, о чем предупреждается, согласно контракту. Рили получит на днях письменное уведомление, а место его перейдет к новому бухгалтеру – человеку, которого Реджи знал и любил.

Реджи закурил сигару, и, прежде чем он докурил ее, у него в голове созрел план подлога. Он отложил в сторону – «скрыл» письмо директора и отправился к Рили, который оказался нелюбезен, как всегда, и все время хвастливо сокрушался, как же банк обойдется без него во время его болезни. Ему и в голову не пришло, сколько работы взваливается на плечи Реджи, и он только горевал, что его собственная карьера может пострадать. Реджи уверил его, что все обойдется, а он, Реджи, ежедневно станет советоваться с ним, Рили, об управлении банком. Рили несколько успокоился, но дал понять, какого невысокого мнения он был о деловых способностях Реджи. Реджи держал себя скромно. А между тем у него в конторке хранились письма директоров, которыми могли бы гордиться знаменитые банковские дельцы Джильберт или Харди.

Дни проходили в большом доме, занавешенном от солнца. Реджи спрятал письмо об отставке Рили, а сам каждый вечер отправлялся с книгами в комнату Рили и показывал ему, что он сделал за день. Рили же насмешливо улыбался. Реджи выбивался из сил, чтобы своими отчетами угодить бухгалтеру, но тот был убежден, что на днях должен наступить крах банка.

В июне, когда лежание надоело ему, он спросил, известно ли директорам об его отсутствии, и Реджи ответил, что они писали самые сочувственные письма, в которых выражали надежду, что он будет в состоянии скоро возобновить свои ценные занятия. Он показывал письма Рили, но тот заметил, что директорам следовало бы написать ему лично.

Несколько дней спустя в сумерки Реджи подали письмо на имя Рили, и он передал больному лист, но без конверта – письмо Рили от директора. Рили сказал Реджи, что он был бы благодарен ему, если бы тот не трогал его личных писем, когда он сам слишком слаб, чтобы распечатывать их. Реджи извинился.

Потом Рили стал еще раздражительнее и стал читать Реджи нравоучения о его жизни, о пристрастии к лошадям и дурным знакомым.

– Конечно, лежа, беспомощный, я не могу руководить вами, мистер Берк, но когда выздоровлю, то, надеюсь, вы обратите внимание на мои слова.

Реджи, забросивший и поло, и обеды, и теннис, и все вообще, чтобы ухаживать за Рили, отвечал, что он раскаивается, и, ничем не выдавая своего нетерпения, поправил на подушке голову больного, между тем как тот продолжал ворчать и читать наставления сухим отрывистым шепотом. И все это должен был выносить Реджи после тяжелой дневной работы в банке за двоих и во вторую половину июня.

Когда приехал новый бухгалтер, Реджи в общих чертах сообщил ему о положении дел, а Рили сказал, что