Книга Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века - Сергей Евгеньевич Глезеров

ней. Она выросла на моих руках, она стала мне родною». Правда, не могло не настораживать, что писатель начинал оправдываться: «Признаюсь, когда я сижу с друзьями, я позволяю себе некоторые вольности. Если мне жарко, я снимаю пиджак и воротник. Насколько помню, я сидел тогда в жилетке, обмотав шею каким-то платком».

Райлян наотрез отказался принять вызов на дуэль, заявив, что принципиально не признает дуэлей. В столичном обществе много говорили об этом случае. Симпатии публики склонялись на сторону Куприна, а Райляна обвиняли в недопустимом вмешательстве в частную жизнь. «Поступок Райляна нельзя назвать иначе, как доносом на писателя общественному мнению, – сказал Дмитрий Мережковский. – А донос, к кому бы он ни обращался, всегда отвратителен».

Правда, Д. Мережковский признавал, что Куприн обладает «слабым характером». Однажды буйный нрав уже подвел писателя, когда за пьяный дебош в ресторане и «оскорбление действием» полицейского чина оказался на неделю за решеткой в Литовском тюремном замке.

Скандал в Суворинском театре

В октябре 1911 года грандиозный скандал разразился в стенах петербургского Малого театра, именовавшегося «Суворинским» по имени его владельца, знаменитого российского газетного магната тех времен Алексея Сергеевича Суворина. Вопреки желаниям некоторых лиц, скандал вышел за пределы театра и стал достоянием гласности, позволив петербургской публике, обожавшей театры, заглянуть за «изнанку» театральных кулис. Как оказалось, там царили достаточно жестокие нравы…

В центре скандала оказалась актриса Малого театра Клавдия Ивановна Дестомб, подвергшаяся, по ее словам, «дикому насилию» со стороны режиссера Бориса Сергеевича Гусева, по сцене – Глаголина. Личность его весьма интересна. Он был сыном саратовского литератора, работавшего под псевдонимом Слово-Глаголь. Играть начал, еще будучи реалистом. В Петербурге посещал драматические курсы по классу В.Н. Давыдова, который сразу же выделил талантливого юношу среди других своих учеников. Каждый вечер Глаголин просиживал в театре, по ночам читал. У товарищей он приобрел репутацию чудака, у других – ломаки и карьериста. Еще студентом первого курса он сыграл в спектакле Псковского летнего театра и сразу же стал любимцем псковичей.

Самовольное выступление на профессиональной сцене еще не окрепшего ученика вызвало недовольство его педагога В.Н. Давыдова и сказалось на их дальнейших взаимоотношениях. Не завершив образования, Глаголин в 1900 году ушел в Суворинский театр. Здесь ему сразу пришлось заменить П.Н. Орленева в пьесе А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» ввиду ухода артиста из театра. Разносторонний актер Глаголин играл преимущественно роли героев-любовников.

В 1904 году Б. Глаголин выступил уже в новом качестве – как режиссер. Он создал труппу молодых актеров, выступавшую в Пскове, где он сам делал первые шаги на большой сцене. В 1904 году Глаголин показал в Пскове постановку «Лжедмитрий и царевна Ксения». Она поразила псковичей роскошью костюмов. Лжедмитрия играл Б. Глаголин.

Суворинский театр. 1910-е гг. Фото К. Буллы

В мае 1911 года часть труппы актеров петербургского Суворинского театра организовала товарищество под руководством Бориса Глаголина, играли они на сцене того же Суворинского театра. Таким образом, всего за несколько лет он стал ведущим актера Малого (Суворинского) театра, режиссером. Однако его горячий темперамент и необузданность нрава зачастую приводили к инцидентам. Одним из них и стал случай с госпожой Клавдией Дестомб.

Как мы сказали бы сегодня, конфликт между ними произошел на почве «личной неприязни». Инцидент состоял в том, что Б. Глаголин грубо, без объяснения причин, выгнал Клавдию Дестомб, пришедшую на репетицию.

– Вон ее, вон! Я или она! Уберите ее! Полицию! Городовой! Арестовать ее! – неистовствовал Глаголин на весь театр.

Когда же Дестомб отказалась покинуть театр, Глаголин набросился на нее с кулаками и с грубой силой выставил за дверь, приказав не пускать ее обратно. Полицейские, явившиеся по вызову, не стали вмешиваться в скандал. Начальство велело им уйти из театра, сочтя случай не подлежащим вмешательству полицейской власти.

Возмущенная до предела госпожа Дестомб решила «вынести сор из избы» и обратилась в полицию с заявлением, сразу же ставшим достоянием общественности. Она обвиняла Глаголина в «причинении ей насилия» и в «самоуправстве во время исполнения ею обязанностей службы».

По ее словам, 19 октября Глаголин «схватил меня за руки и плечи, причиняя невыносимую боль и ударяя меня о стоявший за кулисами стол». На следующий день, по заявлению Дестомб, режиссер снова «дозволил себе по отношению ко мне самые грубые насилия и самоуправства. Он гнал меня со сцены, говорил со мной на ты, топал на меня ногами, приказывал вышвырнуть меня, послал за полицией и, не дождавшись прихода последней, схватил меня за грудь».

Б.С. Гусев (Глаголин)

Несмотря на инцидент, через несколько дней госпожа Дестомб не побоялась прийти в Малый театр, в котором подверглась «насилию», и сыграла царицу Ирину в пьесе «Царь Федор Иоаннович» – в этой роли она выступала уже до полутора сотен раз. Публика очень тепло принимала актрису, а в артистической уборной в антрактах ее ожидала целая груда писем, где выражалось негодование в адрес «горе-режиссера» Глаголина.

Когда 29 октября 1911 года Глаголин приехал на гастроли в Псков, зрители устроили ему демонстрацию протеста. Журнал «Театр и искусство» писал: «29 октября 1911 г. группа артистов СПб Малого театра во главе с Глаголиным поставила в Пскове „Что нужно женщине“ О. Уайльда. Местная пресса уже поместила сообщение об инциденте с ар. Дестомб, и это вынудило псковского полицмейстера командировать в театральный зал усиленный наряд полиции. Самого Глаголина встретили „конвоем“ на вокзале и доставили на вокзал после спектакля. Едва появился на сцене, как среди публики послышались крики: „Долой постыдного драчуна!“ Несмотря на усилия полиции, враждебные возгласы и свистки по адресу Глаголина продолжались во время спектакля».

На страницах петербургской печати режиссер Глаголин подвергся настоящему остракизму. Околотеатральная публика требовала энергичных мер против «воцарения кулачного права на сцене» и называла «расправу» Глаголина над Дестомб «дикой и возмутительной». Глаголина обвиняли чуть ли не во всех смертных грехах, называли «рыцарем кулака». Писали, что это не первый случай, когда его «неистовства» переходят в форменные скандалы и кулачные расправы над артистками. Выяснилось, что Глаголин уже давно пытался выжить Дестомб из Малого театра, где та прослужила 17 лет.

«Право сильного должно отойти в область предания и тем более не должно иметь место в храме искусства, – возмущался главный режиссер Мариинского театра Иоаким Тартаков. – Господ, расправляющихся врукопашную, следовало бы публично сечь. Сослуживцы же насильника должны порвать с ним всякие сношения, предав его остракизму». Как заявил артист Александринского театра Давыдов, «насильникам нет места в театре. Никакое насилие не может быть оправдываемо! Случай не только возмутительный,