Книга Княжич - Алексей Янов

И как назло только сейчас, в преддверии зимы, построили и спустили на воду первые галеры. Весь Касплянский городок сбежался на берег одноименного озера, чтобы собственными глазами посмотреть, как станут спускать эти странные, необычные суда на воду. Народ собрался словно на аттракцион. Все галдели, суетились, спорили о чем-то, ели пироги, покупаемые у сновавших повсюду лоточников, и запивали их квасом.

Заложенные с весны новые галеры и дощаники теперь спускали на воду практически ежедневно. И сейчас, покачиваясь на озерной ряби, чернели все пять галер угольно-черного цвета, рядом с ними соседствовал десяток разномастных дощаников. Черные галеры смотрелась грозно… Такой экстравагантный вид они приобрели из-за проварки их досок в дегте. Эффект усиливали черные паруса и сновавшие по палубе члены экипажа, экипированные в черно-желтые надоспешники. Страшно становилось от одного их вида, не говоря уж о плановом будущем вооружении каждой такой галеры тремя пушками, две из которых должны будут размещаться на носу и одна – на корме судна.

Эти плоскодонные, речного класса галеры и дощаники строились на основе маломерных моделей и отчасти основывались на математических расчетах, введенных, естественно, с моей подачи. Каркас галеры обеспечивал форму корпуса и собирался из легких рам, соединявшихся деревянными продольными стрингерами. Снаружи каркас обшивался досками встык. Дополнительные рамы добавлялись, чтобы усилить всю конструкцию. Главный шпангоут укладывался в центральной части корпуса. Получившийся каркас определял форму корпуса. Шпангоуты, расположенные ближе к носу и корме, ставились под более острым углом, тогда как в центральной части корпуса шпангоуты шли более полого. Были установлены и легкие шпангоуты, определявшие изогнутые участки корпуса. Каркас был обшит, и настелены палубы, установлен степс мачты. Позже будет оборудована артиллерийская платформа и другие палубные постройки.

Корабли собирались из заранее изготовленных и запасенных на лесопилках деталей. Лишь сложные по конструкции форштевни и ахтерштевни изготавливались на месте, для чего требовалось привлекать опытных мастеров-кораблестроителей.

За каждым десятиметровым веслом сидело по шесть гребцов. С каждого борта были установлены по восемь банок – гребных скамей. Всего 16 банок и около 100 гребцов. Скорость под веслами у такой галеры в стоячей воде и без использования парусов была семь узлов (12,964 километра в час). Каждая галера несла по две мачты со смешанным парусным вооружением – косыми и прямыми парусами. В носовой части у галеры имелся таран, а на платформе у носа судна я думал в будущем установить пару пушечных орудий. Длина галер составляла 35 метров, ширина 5,5 метров, осадка судна без груза – полметра, с грузом – до полутора метров. Кроме того, каждая такая галера могла перевозить до 16 коней, или, соответственно, увеличенный экипаж до 100 человек не считая 100 гребцов.

Прежде чем пустить галеру в самостоятельный сплав по реке с неподготовленными гребцами-пехотинцами, на берегу несколько дней кряду проводились учения. Экипаж был укомплектован согласно утвержденному штату. Хоть галера и несла две мачты, одна из которых была снабжена косым латинским парусом, главной движущей силой их была мускульная сила гребцов, сидевших на гребных скамьях. В бою весла, поддерживаемые двумя хомутами и рядом подпорок, становились уязвимой частью корабля, а потому могли втягиваться внутрь. Между гребными скамьями имелся проход, соединявший ют и носовую артиллерийскую платформу. В бою здесь находилась боевая позиция стрелков – лучников, арбалетчиков и стрельцов. Настил прохода придавал корпусу галеры дополнительную продольную прочность. Рулевое устройство обеспечивало управление галерой. Перо руля приводилось в движение румпелем. Рулевой стоял под крытым помостом на юте, перед помостом находилось место кормчего – капитана галеры и старшего командного состава.

На верфи началась закладка новых галер еще большего водоизмещения. Согласно проекту длина галеры должна составить около 50 метров, ширина 5,5 метров. Вдоль каждого борта планировалось установить 25 гребных скамей, при этом каждым веслом должны были грести три гребца. Таким образом, численность гребного экипажа будет составлять 150 человек. По плану, каждая такая галера способна вмещать целый батальон со всем его обозным хозяйством.

Пехотинцам, севшим по моей воле за весла, не хватало опыта и сноровки, поэтому они долго не могли правильно причалить к гнёздовскому порту. Разорявшийся на гребцов благим матом Анфим от собственного крика чуть было сам весь не изошел на некую дурно пахнущую субстанцию. Но Бог нас миловал! Галера все же «припарковалась», правда, при этом едва не поломав причальные мостки.

А набережная тем временем почернела от любопытного народа, валящего сюда толпами. На скоморохов, до нашего здесь появления пользующихся всеобщим вниманием, больше никто не смотрел. Люди, показывая на нашу галеру пальцами, весело скалились, активно обсуждая перипетии бесплатного водного представления, что мы им случайно устроили!

На берегу среди встречающих оказалось неожиданно много смоленских бояр. Вот что с людьми любопытство делает! Компаньонов пришлось уважить, пригласить их зайти на борт судна. На трапе развернули ковер, по которому бояре-купцы и начали всходить один за другим. А я встречал гостей, лично здороваясь с каждым вошедшим.

Одежды у многих из них были выкрашены в сине-голубые цвета «берлинской лазури». Я тоже, закупая у иностранцев некрашеную материю, предпочитал ее окрашивать в краски собственного производства.

Вскоре все разместились на палубе под навесом за длинным пустым столом. При качке пировать было бы проблематично, да и я не рассчитывал на подобное. Анфим отдал команду, пехотинцы, переквалифицировавшиеся в гребцов, стали работать веслами под такт барабана, вспенивая мутные воды Днепра. Бояре попросили их подбросить до Смоленска и теперь с любопытством прислушивались к барабанному бою в трюмах и воровато осматривались по сторонам. Над головами проносились чайки, пронзительно крича.

Такт ударов барабана учащался, корабль ускорялся. Галера шла против течения весьма ходко, ветер, хлопая, надувал паруса, волнение усиливалось, палуба под ногами то поднималась, то опадала, словно проваливалась в преисподнюю, отчего некоторых бояр со слабым вестибулярным аппаратом начало мутить. При подходе к Смоленску палубу порядком заблевали. Признаться, я и сам чувствовал себя не ахти. То ли мой новый организм оказался подвержен морской болезни, то ли, что скорее всего, просто насмотрелся на некоторых страждущих от качки бояр.

Вельможные страдальцы неоднократно просили Анфима сбавить скорость, но тот все просьбы игнорировал, заявляя, что на «спытания галеры» их никто не звал, а потому пускай тихо сидят и ему не мешают. Я на жалобы бояр лишь разводил руками, отвечая, что на борту судна старший Анфим, а кормчему видней, что и как. А про себя надеялся, рассчитывая на то, что это путешествие на галере надолго отобьет охоту к подобным речным прогулкам у смоленского нобилитета, вдоволь исстрадавшегося и насмотревшегося на собственных коллег, выполаскивающих содержимое своих желудков и облегчающихся прямо в ведра у всех на виду по причине занятости гальюна очередным горемыкой.