Книга Самая большая тайна Гитлера - Леонид Млечин

Берлинского председателя комитета Ролана Марти просили передать в имперское министерство иностранных дел обращение МККК:

«Мы горячо приветствовали бы информацию о местонахождении в настоящее время арестованных, задержанных или депортированных с тем, чтобы передать эти сведения членам семей и сообщить о состоянии их здоровья.

Нельзя ли сверх того обеспечить, чтобы эти лица могли сами известить свои семьи о себе? Могут ли представители МККК посещать этих заключенных?

Это разрешение дало бы возможность МККК в качестве ответной меры в большем масштабе посещать немецких заключенных в других странах».

Ролан Марти ответил из Берлина, что обращаться в министерство иностранных дел бесполезно. Надо добиваться приема в имперском министерстве юстиции, а еще лучше проникнуть к рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.

Берлинский представитель МККК дополнил картину:

«В операциях по „ликвидации“ используются войска СС. Они убивают абсолютно все гражданское население на оккупированных территориях. В отличие от вермахта, который берет в плен для обеспечения лагерей рабочей силой».

Марти имел возможность побывать в генерал-губернаторстве, то есть на территории оккупированной Польши, где за первые шесть месяцев 1942 года построили пять лагерей – Бельзен, Собибор, Треблинка, Освенцим и Майданек.

В августе 1942 года Марти был в лагере для военнопленных в Раве-Русской (Галиция). От находившихся там французских военнопленных он узнал, что украинские полицейские по приказу СС систематически убивают евреев. Рава-Русская была узловой станцией, откуда эшелоны отправляли и в Освенцим. Об этом Марти коротко сообщил в Женеву.

Немецкий промышленник Эдуард Шульте, имевший завод рядом с Освенцимом, летом 1942 года передал в Женеву принятый руководством рейха план полного уничтожения еврейского народа. Вся эта информация стекалась к вице-президенту Международного комитета Красного Креста Карлу Якобу Буркхардту. Собственно, он был первым, кому еще в 1935 году немцы разрешили осмотреть три концлагеря, в том числе Дахау. О ситуации в Германии он знал лучше других. Но считал, что любой протест взбесит нацистов и они откажутся от Женевской конвенции, защищающей военнопленных.

К Буркхардту обратился американский консул в Женеве и спросил, действительно ли слухи об уничтожении нацистами евреев – правда? Буркхардт ответил, что существует план сделать Германию «свободной от евреев».

– Это означает, что они хотят уничтожить всех евреев? – переспросил консул.

Буркхардт реагировал уклончиво:

– Вы же знаете, что евреи не имеют возможности покинуть Германию. Это и есть ответ.

Карл Якоб Буркхардт был до войны комиссаром Лиги Наций в Данциге. У него сохранись неплохие личные отношения с высокопоставленными немецкими чиновниками, например со статс-секретарем имперского министерства иностранных дел Эрнстом фон Вайцзекером. Но судьба евреев Буркхардта не очень волновала. Несмотря на то что он был швейцарцем, он ощущал принадлежность к немецкой культуре (англосаксонская оставалась ему чуждой). За поведением могущественной Германии он следил как зачарованный, хотя и испытывал некоторый испуг.

На заседании МККК в октябре 1942 года Макс Хубер из-за болезни принужден был уступить должность председателя Буркхардту. Его точка зрения и возобладала. Американскому консулу он потом скромно объяснил:

– Я собирался опубликовать воззвание к мировой общественности по еврейскому вопросу. Но члены комитета решили, что такое воззвание не принесло бы пользы. Зато осложнило бы оказание помощи военнопленным, а это наша главная задача.

После войны Буркхардт поработал в архиве комитета, и кое-какие документы исчезли, но кое-что и сохранилось. Есть, скажем, ответное письмо Гиммлера Буркхардту от 27 октября 1942 года (полученное через две недели после заседания в «Метрополе»), в котором рейхсфюрер благодарит за полученное им послание и изъявляет готовность встретиться с ним в Берлине.

Иначе говоря, у Буркхардта была возможность во время этой встречи вступиться за европейских евреев. Тогда еще большая часть их была жива. Но президент МККК высказал рейхсфюреру СС одну-единственную просьбу, личную. Он просил освободить его знакомую польскую графиню Каролину фон Ланкоронску.

Комитет не решился использовать свой моральный авторитет, чтобы повлиять на нацистов. Страх перед Третьим рейхом парализовал швейцарцев. Когда руководителей комитета упрекали за пассивность, за нежелание вступиться за жертв нацизма, они только разводили руками:

– Мы являемся лишь комитетом доброй воли. Мы только частные лица. Что мы можем предпринять против великой державы, желающей стереть с лица земли целую нацию?

Действительно, что изменилось, если бы Международный комитет Красного Креста все-таки сделал заявление?

Тысячи людей были бы спасены, считают историки. МККК недооценивал свое влияние. Нацисты не хотели рвать отношения с комитетом. Особенно много могли бы сделать представители Красного Креста в странах-сателлитах – Венгрии, Словакии, Хорватии, Болгарии и Румынии, где тем более не желали ссориться с влиятельной швейцарской организацией. Но представители комитета получали из Женевы одну и ту же инструкцию: «соблюдать величайшую осторожность».

14 декабря 1942 года британский кабинет министров обсуждал широкомасштабное уничтожение евреев в Польше. Министр иностранных дел Энтони Иден сообщил, что нет точных сведений относительно того, что там немцы с ними делают, но известно, что евреев свозят в Польшу из других оккупированных стран.

Премьер-министр Черчилль уточнил:

– Есть ли какие-то подтверждения массового уничтожения евреев? Как это происходит?

– Прямых свидетельств нет, – ответил Энтони Иден. – Но есть косвенные. Похоже, это правда. Но не могу сказать точно относительно методов. Знаю, что евреев отовсюду везут в Польшу, значит, у них есть какая-то цель.

Британские министры договорились вернуться к этому вопросу, резюмировав: «Происходящее требует от нас наказать ответственных за эти преступления». Но до наказания дело дошло только после разгрома нацистской Германии…

В октябре 1943 года в Будапеште появился представитель Международного комитета Красного Креста Жан де Бавье. Венгерское правительство демонстрировало ему благорасположение. Он мог сделать многое, но Женева его останавливала.

18 февраля 1944 года Жан де Бавье отправил отчаянное послание своему руководству: «Если Венгрия будет занята немецкими войсками, восемьсот тысяч венгерских евреев подвергнутся непомерному риску. Если принять во внимание происходящее в Германии и на оккупированных территориях, то мне требуется срочный ответ: какую форму защиты я могу предоставить этим людям, чтобы отвести от них угрозу. Я буду благодарен за любые инструкции».

Через день вермахт вступил в Венгрию, а за военными последовали эсэсовцы и люди оберштурмбаннфюрера СС Адольфа Эйхмана, которые начали охоту за евреями. Половину венгерских евреев отправили в Освенцим. В течение двух месяцев двести пятьдесят тысяч человек погибли в газовых печах.